Дружина сестрицы Алёнушки [СИ]

— Ты ответь нам, милая Аленушка, ты развей сомненья наши тяжкие. Много дней назад вопрос мы тебе задали, да ответа так и не получено. Кто из нас тебе больше по сердцу? Ты ответь, не томи сердце жаркое, — Добрыня смотрел на нее самым, что ни есть влюбленным взглядом, и во взгляде этом была мольба.

«Да за что же мне такое наказание? — в смятении подумала Алена. — Что горше — себя обидеть, или Добрыню?»

Она поднялась из-за стола, отвесила Добрыне ответный поклон.

— Ты прости меня, что сразу не ответила. Ты прости… Не знаю я, Добрынюшка! — и девушка, выскочив из-за стола, выбежала вон.

На улице Алена огляделась и бросилась к конюшне. Ей хотелось куда-нибудь убежать, уехать. Наспех оседлала Черную, вскочила в седло и, хлестнув ее, помчалась, куда глаза глядят. Она не помнила точно, выехала ли через ворота заставы, или Черная просто перемахнула тын. Не помнила, когда лошадь перешла на богатырский скок. Просто летела вперед, ни о чем стараясь не думать. А мысли так и лезли в голову, и словно два человека спорили в Алене.

«Ну, чего тебе еще надо? Это же мир, о котором ты всю жизнь мечтала. Добрыня тебя любит, будешь жить за ним, как за каменной стеной… Ага, этой же стеной от всего мира отгороженная! Добрыне дай волю, будешь сидеть в тереме затворницей и девять лет ждать его из похода… Я так не играю… Тогда что же, домой возвращаться? А как же Кощей? Никого не волнует, что он с кладенцом натворить может, опять мне придется порядок наводить. Кого бы еще на помощь позвать? Яга отказалась, богатыри тоже. Лебедь против дядюшки не пойдет… Остается Змей Горыныч. Ох, дура, я дура, ну зачем его обидела? Ведь он на самом деле спасать меня прилетел, откликнулся по первому зову. Ну, естественно, хотел еще и подраться, как же без этого. Нет, правда, на что же я так обиделась-то? Будто на человека, а не на… А жаль, что он не человек. Вот с кем здесь интереснее всего».

Алена вздохнула. Последнее время зеленые глаза Змея вспоминались с пугающей частотой.

«Поеду, хоть прощенья попрошу».

Тут Алена заметила, что Черная стоит, как вкопанная, на развилке дорог перед большим, покрытым мхом и какими-то надписями камнем. От камня дорога разбегалась на три стороны. Алена слезла с лошади и стала рассматривать надписи. Шрифт был старинный, малопонятный, поэтому девушка стала читать по складам, водя по полустершейся надписи пальцем:

— Направо поедешь, коня потеряешь… Прямо поедешь, сам убит будешь… Налево поедешь… — Алена села на корточки и потерла замшелую поверхность камня. — Совсем что-то неразборчиво. Наверняка, тоже какая-нибудь гадость…

Вдруг справа от Алены трава тихонько зашуршала, и из нее, не издав ни звука, мимо девушки прыгнул огромный серый волк. Она только и успела, что взвизгнуть и присесть от страха. Черная испуганно заржала и, прямо с места, ушла в богатырский скок, взвившись в небо. Волк, промахнувшись, завистливо посмотрел вслед лошадке.

— Эх, мне бы так скакать, — прохрипел он по-человечески.

— А ты что же, не умеешь? — подрагивающим от страха голосом спросила Алена, торопливо нащупывая у себя в поясной сумке одну из шишечек. Она еще успела порадоваться про себя: «Хорошо, что Лебедь вернула мне походный костюм, и шишки не потерялись…»

— Умею, — фыркнул волк. — Да не так высоко, и не так прытко. А то догнал бы ее, красавицу, вмиг.

— А что же это ты раньше времени напал? — возмутилась Алена. — На камне написано: «Направо поедешь, коня потеряешь», а я еще никуда не поехала.

— Все вы так говорите. А едут все, между прочим, направо. Так что не стал я дожидаться. Уж больно жрать охота, силы нет, — и волк, облизнувшись, подошел к Алене поближе. — Коли есть у тебя с собой мяса кусок, так давай скорее сюда, а то я не сдержусь… Очень ты на вид аппетитная.

— Вот что я тебе дам! — Алена замахнулась на него выхваченной из сумки шишечкой.

Волк попятился. Шерсть у него на загривке встала дыбом, клыки недобро ощерились.

— Везет же некоторым, — пробурчал он, не сводя с шишечки глаз. — И ты что же, не пожалеешь ее, чтобы в меня кинуть?

— А ты думаешь, я предпочту, чтобы ты меня слопал? — ответила Алена, не спуская с Волка глаз. — Мяса у меня все равно с собой нет. А себя сожрать я не позволю. Так что отваливай подобру-поздорову. А не отстанешь, так я тебе шишечкой врежу, за то что лошадь мою напугал. Не веришь? — и она еще сильнее замахнулась.

— И останешься без шишечки, — злорадно ощерился Волк. — Ладно бы попала в меня. А если промахнешься?

— А у меня еще есть! — грозно нахмурилась Алена.

— А не отдашь ли ты мне одну шишечку? — зверь заискивающе оскалился и завилял хвостом.

— За просто так? — усмехнулась Алена.

— Можно и не за просто так, — волк уселся на задние лапы. — Может, я могу для тебя чего-нибудь сделать? Ну там, рассказать что-нибудь важное. Или загрызть кого-нибудь, кто тебе не нравится. Еще могу отвезти, куда скажешь. Ты же ехала куда-то? А теперь безлошадная.

— Отвезешь? За шишечку? — уточнила Алена.

— Отвезу, коли не шутишь. А куда тебе надо?

— К Змею Горынычу.

Волк вздохнул. Поежился, и согласно махнул лапой.