Друзья

Вебер сдержал слово — не использовал в своих статьях информацию, полученную от Мольнара. О Капларе он написал как о дальновидном руководителе, который заботится об индустриальном развитии области, делая все, что в его силах. Работая над серией статей, Вебер много размышлял о Зале и пришел к выводу: Миклош Зала, несмотря на свой московский диплом с отличием, в конечном счете пропащий человек. У кого хватает безрассудства открыто нападать на своего начальника, тот заслуживает подобной участи. Героические времена уже миновали, никто не желает ложиться грудью на амбразуру. Сегодня уже есть возможность жить по-человечески, а самый верный способ обеспечить себе спокойствие и достаток — приноровиться к обстоятельствам. Да, он, Бела Вебер, освоил эту науку, именно так его учили, и он уже не свернет с пути, хотя бывают дни, когда ему тошно глядеть на себя в зеркало. Ну, да ничего, можно это пережить, тем более что такие моменты мучительного самобичевания возникают все реже.

16

Зала радовался, глядя, как буквально с каждым днем улучшается здоровье Миклошки. И в школе дела у мальчика шли хорошо. Учительница Мария на родительском собрании отзывалась о нем с похвалой, заметив только, что мальчик чересчур замкнут, на переменах держится в стороне от всех, и, по-видимому, у него нет товарищей… Тереза очень неуютно себя чувствовала под косыми взглядами, которые бросали на нее и на Миклоша другие родители. Домой они шли, взявшись за руки, как молодые влюбленные. Погода еще стояла теплая, хотя сгущались сумерки и, как обычно в весенние вечера, уже становилось свежо.

— Знаешь, — сказала Тереза, — я не удивляюсь, что у Миклошки нет друзей. Это естественно, ведь и у нас их тоже нет. Ни в поселке, ни на фабрике. Я чувствую себя здесь отверженной.

Миклош обнял жену за плечи.

— Ничего страшного, Тереза. Не вечно же так будет. Рано или поздно это положение изменится.

Тереза покачала головой:

— Не думаю. Эти люди никогда не простят тебя.

— А меня и не нужно прощать. Я не преступник.

На улицах было многолюдно, и они брели в этой массе, как заезжие туристы. Никто не здоровался с ними, и они ни с кем не здоровались.

— Нам и втроем хорошо, — сказал Миклош. — А это самое главное. У нас хорошая квартира, все есть. Имре к нам со всей душой, всегда поддержит, если надо. Просто у него сейчас много всяких дел, да и строительство дома — тоже не шутка. Но он нас любит. И на Еву тоже грех обижаться.

Тереза обвела улицу рассеянным взглядом.

— Ева — светская дама. Что у нас общего? Я не хочу уподобляться ей. У меня нет ни времени, ни желания жить так, как она. Я уже думала о том, что, когда Миклошка окончательно поправится, надо будет сразу вернуться в Пешт.

Миклош остановился.

— Тереза, — сказал он, — это невозможно. Где мы там будем жить?

Тереза тоже остановилась, отвернулась к витрине.

— Не знаю, — промолвила она уныло. — Но здесь жить я боюсь.

Зала молчал, разглядывая книги в витрине.

«Не надо бояться, Тереза, — хотелось, ему сказать, — я сумею тебя защитить». Но он понимал, что это были бы пустые слова. Разве можно защитить от невидимых призраков, от анафемы, от волн ненависти, которые накатывались на них и готовы были захлестнуть с головой, ибо никакой плотиной не сдержать эту ненависть.

Они уже поужинали и теперь сидели за столом и курили. Миклошка показал им тетрадки с выполненным домашним заданием, а потом начал рассказывать, что он видел по телевизору. Его красивое лицо раскраснелось, большие карие глаза блестели от возбуждения, но Миклош чувствовал во взгляде ребенка какую-то затаенную грусть, даже улыбка выходила у него какой-то печальной и виноватой. Тереза даже не встала, чтобы убрать со стола, занятая своими невеселыми мыслями.

— Скажи-ка, сынок, — вымолвил Зала, — ты с кем-нибудь дружишь в классе?

Мальчик уставился в пустую тарелку, его светлые вьющиеся волосы упали на лоб. Наступила долгая пауза.

— Посмотри на меня, сынок, — сказал Зала.

Мальчик поднял голову.

— Нет, — ответил он тихо.

— А почему? — с замирающим сердцем спросила Тереза.

— Не знаю, мама. Честное слово, не знаю. — Он убрал волосы со лба. — Никто почему-то не хочет со мной водиться. А я никому ничего плохого не сделал. Даже Фери Хаузер со мной не разговаривает. Ну, с которым мы вместе сидим за одной партой. Он очень плохо учится, так я всегда помогаю ему, подсказываю, когда его вызывают. Он благодарит меня, говорит спасибо. А на переменах, в коридоре или во дворе, играет с другими. Однажды Пирошка Вадас подошла ко мне и сказала, что несколько раз видела меня с папой в лесу. Она, оказывается, по воскресеньям гуляет там с родителями. Мы разговаривали, а потом подошли ребята, и Фери Форбат сказал, что ей должно быть стыдно, и она отошла от меня.

— А Фери Форбат не сказал, почему Пирошке должно быть стыдно? — поинтересовался Миклош.

Мальчик задумался, вертя в руках пустую чашку.

— Я спросил Пирошку на уроке физкультуры. Ребята как раз играли в футбол, а меня не взяли, потому что я не умею.

— И что же ответила Пирошка?