Друзья

— Клал я с высокой колокольни на врачебную этику! — взвился Харанги. — С вами любое терпение лопнет, не в обиду будет сказано. Это по меньшей мере странно. Чтобы именно вы, человек из высшего общества, ставили правосудию палки в колеса!…

Вираг поднял на поручика отсутствующий взгляд:

— Знаете что, милостивый государь. Отправьте-ка меня лучше на фронт.

— Сначала приведите в порядок этого парня. И второго тоже. А если не будете держать язык на привязи, друг мой, то не на фронт вы отправитесь, а совсем в другое место.

Через две недели Имре уже чувствовал себя довольно сносно. Харанги обратился к начальству с просьбой освободить юношу и получил разрешение. Поручик счел разумным, несмотря на признание Имре, отпустить его на свободу и держать под наблюдением. Он рассчитывал, что Имре попытается наладить связь со своими соратниками или они сами войдут с ним в контакт, чтобы узнать о происшедшем. Но он плохо рассчитал. Доктор Вираг сумел передать Имре весточку от Амалии. Учительница писала, чтобы он не искал с ней встречи, поскольку за ним наверняка установят слежку. Ему необходимо уволиться из глиняного карьера и явиться к инженеру-лесоводу Вальтеру Шонеру, который устроит его на работу в лесничество. Дальнейшие инструкции Имре будет получать от него.

Освободившись, Имре не мешкая отправился на старое место работы, написал заявление об уходе и забрал трудовую книжку. Потом целый день и большую часть ночи провел за разговорами с матерью и бабушкой Миклоша. Разумеется, он не стал им рассказывать, как бесчеловечно избили Миклоша жандармы и при каких обстоятельствах Имре последний раз его видел.

Бабушка — она болела и не вставала с кровати — подозрительно поглядела на Имре:

— А почему же тебя отпустили, а Миклоша еще держат там?

— Не знаю, бабушка. Но поверьте, я не пытался любой ценой спасти свою шкуру и не сделал ничего такого, что могло бы повредить Миклошу.

— Успокойся, Имруш, — промолвила мать Миклоша. — Мы ни в чем тебя не обвиняем. — Она тихо заплакала. — О, боже милостивый, нет у меня больше ни мужа, ни сына. И кто только выдумал эту проклятую политику? Почему люди не могут жить спокойно?

Имре молчал, погрузившись в раздумья. Да и что он мог бы сказать? Что можно сказать женщине, у которой вслед за мужем отняли и сына? И кто знает, увидит ли она его еще когда-нибудь.

На другой день Имре явился в лесничество к инженеру Шонеру. У этого высокорослого тридцатипятилетнего мужчины не сгибалась левая нога, из-за чего он был признан негодным к военной службе. Десять лет назад, участвуя в скачках с препятствиями, он так неудачно упал вместе с лошадью, что сломал левое колено сразу в двух местах. Долго провалялся на больничной койке. Ногу удалось спасти, но с тех пор она не сгибалась.

— А я уже жду вас, — сказал инженер, приветливо улыбаясь. — Присаживайтесь. — Он указал на дубовый стул. Имре сел, с любопытством оглядывая нехитрую обстановку конторы. На стенах — цветные картинки с изображениями деревьев, в застекленном шкафу — образцы минеральных горных пород, банки с различными семенами, шишками, засушенными листьями. Напротив двери висела на стене выделанная кабанья шкура. Шонер достал кисет, набил трубку, закурил.

— У вас трудовая книжка с собой?

— Да. Пожалуйста. — Имре передал инженеру трудовую книжку. Тот заглянул в нее, удовлетворенно кивнул головой, затем звонком вызвал из приемной секретаршу — полнотелую молодую женщину с собранными в пучок волосами.

— Дора, передайте Яблонкаи трудовую книжку господина Давида. С сегодняшнего дня он зачисляется в штат. Будет работать на лесопилке. Оплата почасовая, тридцать филлеров в час. Да, и посмотрите, пожалуйста, в каком бараке имеется свободная койка, чтобы поселить его. — Он задумался, рассеянно попыхивая трубкой. — Выдайте ему сапоги и необходимое снаряжение. И вот еще что. Сегодня он поработает у меня. — Инженер взглянул на Имре: — Косить умеете?

— Конечно. Я с четырнадцати лет работал в поле. И с домашней скотиной умею обращаться.

— Вот и прекрасно, — с удовлетворением проговорил Шонер. — Может, и несколько деньков у меня поработаете. — Он повернулся к женщине: — Все в порядке, Дора. Можете идти. — Подождал, пока секретарша вышла из комнаты, а потом спросил. — Хвоста не было?

— Нет. Абсолютно точно. Я проверял, — ответил Имре.

— Хорошо. Сейчас пойдем ко мне, пообедаем. Потом вам надо будет отдохнуть, а ночью переправитесь через Драву, к Чухаи.

— Я не знаю маршрута.

— Ничего. Вы пойдете не один.

Шонер жил недалеко, примерно в километре от управления, на опушке большого хвойного леса. Его одноэтажный дом с множеством комнат стоял возле шоссе, ведущего на Барч. К дому примыкало около хольда добротной пахотной земли. Участок был обнесен каменным забором вперемежку с живой изгородью. Сразу за домом раскинулся огород, а большую часть территории занимал парк с заботливо подстриженными газонами и декоративными кустарниками. Две огромные овчарки оберегали покой этого дома от непрошеных посетителей.