Друзья

Миклош бросил на стол три сотенных:

— Пожалуйста. И возьмите заодно с меня за палинку и кофе. А что останется — прекрасной Илушке.

— Но ведь вы не выпили свою палинку, — откликнулась из-за стойки Илуш.

— Ничего, пусть это будет ваша чистая выручка. — Миклош потащил Анико к выходу. Она едва передвигала ногами, уронив голову Миклошу на плечо. — Жаль, что вы не вызвали милицию, — на ходу бросил он Шипошне. — Пусть бы они узнали, что вы обслуживаете несовершеннолетних.

— Это она-то несовершеннолетняя? — скептически хмыкнула Шипошне. — Не смешите людей.

— Ей семнадцать лет, — сказал Миклош. — И достаточно моего заявления, чтобы для вас это плоха кончилось.

Шипошне побледнела, поняв, что инженер не шутит.

— Ну хорошо, заберите деньги, и забудем о том, что произошло.

— Оставьте их у себя. А мне довольно и вашего счета, — ответил Миклош, продвигаясь к выходу со своей ношей.

На свежем воздухе девушку совсем развезло. Она вдруг стала упираться и, громко икая, заныла, что не может идти дальше, потому что ей совсем плохо. Миклош дотащил ее до скамейки.

— Суньте два пальца в рот, — сказал он, посадив ее на скамейку и придерживая. — Надо, чтобы… — Не успел он закончить фразу, как Анико качнулась вперед, и ее моментально вырвало. Зрелище было малопривлекательное. Миклош стоял сзади и пригибал ей голову вниз. Большие капли пота текли по ее лицу и шее, она вся взмокла, но зато почувствовала облегчение. — Дышите глубже, — посоветовал Миклош. — Как следует, полной грудью.

— Мне уже лучше, — сказала девушка после небольшой передышки, стыдливо отвернувшись. — Я целый день ничего не ела, — добавила она, чувствуя потребность как-то оправдаться.

— Так какого же черта вы пили?

Анико промолчала и закрыла глаза, мучительно ощущая свою неприкаянность.

— С кем вы кутили? Анико, я к вам обращаюсь. Вы что, спите?

— Нет, не сплю, — тихо ответила девушка и неуверенно поднялась со скамейки, но ноги подкашивались и она едва не упала, однако Миклош вовремя ее подхватил. — Я не пьяная. Ей-богу. Просто не представляю, что со мной произошло.

Они медленно двинулись по усыпанной гравием дорожке. Миклош осторожно поддерживал ее, как выздоравливающего больного.

— А что скажет тетя Ирма, если вы явитесь домой в таком виде?

— Не знаю. Наверняка устроит взбучку.

Когда они дошли до широкой, усаженной акациями улицы Кошута, где прежде жили крупные помещики, торговцы и промышленники, Анико остановилась.

— Теперь я уже дойду сама.

— Не говорите глупостей, — ответил Миклош. — Вы же на ногах не стоите.

— Дойду, — заупрямилась девушка. — Я уже нормально себя чувствую.

— Как хотите, — отозвался Миклош и осторожно отпустил ее.

Сделав несколько неуверенных шагов, она чуть не упала. Миклош моментально подскочил к ней и снова обхватил за талию. Анико склонилась к нему на плечо и горько разрыдалась.

— О, господи, и почему я такая несчастная?

— Ничего страшного, — утешал ее Миклош. — Это с каждым может случиться. Обопритесь на меня. — Он довел ее до ближайшей скамейки. — Присядем. Отдохните. — Девушка покорно села, все еще содрогаясь от рыданий. — Ничего, поплачьте. Это помогает. Вам не холодно?

— Немножко, — всхлипнула девушка.

Зала накинул ей на плечи свою кожаную куртку.

— Ну, вот так лучше будет. А теперь расскажите мне, что это за история. Не бойтесь, Бела не узнает. Обещаю вам.

— Познакомилась я тут с двумя типами, — начала девушка после долгого молчания. — Они тоже воспитывались в детском доме. Старше меня лет на пять. Сейчас работают шоферами. То ли что-то привезли сюда, то ли, наоборот, приехали, чтобы взять груз. В общем, сказали, что ждут, пока оформят документы. Пригласили меня в «Синий журавль». Назаказывали всякой всячины. Ну, выпили мы. Потом они распалились, стали приставать, чтобы я переспала с ними. Я отказалась. Тогда они начали говорить, что все обо мне знают, что я с садовником… ну, в общем… А это вовсе и не так… Этот садовник и его приятель изнасиловали меня в теплице, а потом пригрозили, что свернут шею, если я кому-нибудь проболтаюсь. Короче говоря, я отказалась переспать с этими парнями, хотя они мне деньги предлагали и все такое. Тогда они стали меня лапать. Я послала их подальше. Они встали и ушли. А меня оставили расплачиваться. Но их имена я вам не скажу. Боюсь.

Миклош молчал. Ему было жалко девушку. А Анико, выговорившись, почувствовала некоторое облегчение. Потом стала размышлять, почему она так разоткровенничалась с инженером. Уже позже, когда они шли по улице Кошута, ее охватило замешательство. Ее угнетало, что ей помогает тот самый человек, которого она ненавидит, потому что Залу надо ненавидеть. Так говорят и тетя Ирма, и дядя Пали, и даже Ирен. Зала — безжалостный человек, он всем приносит горе. Но тогда почему же он помог ей, почему заплатил по счету, если он такой плохой человек, как о нем отзываются?

Мимо них на большой скорости промчался грузовик, на миг ослепив их фарами.

— Те парни еще здесь? — спросил Миклош.

— Да, им только утром оформят документы.

Они уже подошли к дому Ирмы, когда Зала решился задать вопрос: