Друзья, любовники, враги

Кофейщик вздохнул, допил кофе и попросил немного воды. Однако Рафи не спешил удовлетворять его просьбу.

— У нас одни и те же корни, — сказал он, — одна земля, одни и те же проблемы и конфликты. Какой народ «избранный» и кто вообще определяет, кому жить, а кому выживать? — Он указал на сидящего за столом Гидеона. — Вот он может объяснить тебе все: кто выстрелил в тебя, как ты попал сюда. — Наклонившись к кофейщику, Рафи конфиденциально добавил:

— Он англичанин и совершает разные добрые поступки. Он может помочь тебе разобраться во всем.

— Станет англичанин беспокоиться, — с горечью сказал кофейщик.

— Где это написано, что добрые дела творят только те, кто побывал в Мекке? — Рафи покачал головой. — Ты вот, к примеру, коммунист.

— Марксист, — поправил кофейщик.

— Ах да, конечно, марксист. Ты изучал теорию, когда сидел в сионистской тюрьме, а книжками тебя снабжал Красный Крест. — Рафи снова покачал головой. — Сумасшедший мир!

Гидеон поднялся и налил для Али стакан воды. Он поставил свой стул так, чтобы видеть глаза кофейщика.

— Так это ты принес бомбу в офис авиакомпании? Или ты сидел за рулем?

Кофейщик побелел от страха.

— Я?.. Меня там не было!

Не обратив внимания на это восклицание, Гидеон полистал свои бумаги.

— Итак, — продолжал он, — два палестинца с ливийскими паспортами, один из них с портфелем из свиной кожи. — Он поднял глаза и внимательно посмотрел на перепуганного кофейщика. — Двадцать два килограмма динамита, несколько граммов детонатора, провода, дешевые часы и — ба-бах!..

— Но мне ничего об этом неизвестно, клянусь!

— Прежде всего, — начал Гидеон с таким видом, будто упоминание о взрыве было просто недоразумением, — спасибо, что согласился побеседовать со мной. Сказал ли тебе брат, почему я хотел тебя видеть?

Сердце Гидеона билось чуть быстрее обычного.

— Абу Фахт, — медленно проговорил кофейщик. — А еще — из-за ребенка, моего племянника.

На его лице отражалось не облегчение, а еще большее напряжение и подозрительность.

Гидеон кивнул. На этот раз он не счет необходимым поправлять кофейщика, когда тот не назвал хозяина настоящим именем.

— Тебе известно, что его жизнь в опасности?

— Которого из двух? — невинно поинтересовался кофейщик.

— Обоих.

Али Калил кивнул. Его пальцы крепко сжимали стакан, но он не решался пить.

— Если вы не возражаете, мистер Калил, займемся Абу Фахтом, поскольку будущее ребенка куда безоблачнее, — сказал Гидеон официальным тоном и склонился над столом, чтобы сделать карандашом пометку в какой-то бумаге. — Мистер Калил, мы будем двигаться очень медленно, следуя за событиями. — Он едва улыбнулся. — Где именно Абу Фахт встретился с парочкой — в Сиди Боу Сад или в Европе?

— С какой парочкой?

— Римской, мистер Калил. Той самой, которая так блестяще провернула это дело. Итак, они встретились на вилле или за границей?

— Я не знаю, — пробормотал тот. — Столько людей приходило.

— Однако одни более важные персоны, чем другие. — Гидеон перелистнул какую-то бумагу. — Это ваша работа, не так ли, мистер Калил, знать, кто есть кто, и принимать важных персон со всем почтением? — Он наклонился вперед. — Скажите, разве солдат принимают так же, как их командиров?

— Так же.

— Ну и где же все-таки они встречались — в Тунисе или за границей? — резко спросил Гидеон.

— Лучше смерть, — проговорил кофейщик с внезапной покорностью.

— Для кого? — подхватил Гидеон. — Для вас, мистер Калил? Я это знал. Вы храбрый человек. — Он встал. — Боюсь только, — произнес он сочувственно, — что не смогу вам помочь. Боюсь, придется найти кого-нибудь еще, чтобы спасти жизнь Абу Фахта.

— Нет, пожалуйста, — сказал Али. — Я расскажу вам!..

Гидеон молчал.

— Мне трудно было сосредоточиться, — умоляющим тоном продолжал кофейщик, — но теперь я все вспомнил.

— Мы вовсе не обвиняем тебя в том, что ты хотел что-то утаить от нас, — заверил его Рафи.

— Они встречались в Багдаде. Абу Фахт специально поехал туда, чтобы встретиться с ними, — начал кофейщик с таким жаром, что на краях его губ вспенилась слюна. — Один из них потом уехал в Бонн, где жил на квартире у приятеля сестры, а другой вернулся в Сиди Боу Сад с Абу Фахтом и находился там две недели, пока не пришло время ехать в Рим.

Гидеон почувствовал себя совсем разбитым.

— Абу Фахт остался доволен результатом?

— Да, да, все были довольны, все были очень счастливы. Разве что, говорили: маловато.

— Что маловато? — прервал его Рафи.

— Из Израиля только двое погибли от взрыва и много других людей, — кофейщик взглянул на Гидеона. — Мы ничего не имеем против других.

— Нужно было взрывать другой офис, — любезно сказал Рафи. — Почему же вы выбрали этот?

Кофейщик пожал плечами.

— Проще доступ.

Гидеон перевернул страницу.

— Теперь займемся вашими ранами. Вы позволите?

У кофейщика словно гора с плеч свалилась.

— Да, — прошептал он.

Неопределенность ситуации была очевидна, и он удивился, что его больше ни о чем не расспрашивают.

— У вас, вероятно, тоже возникнут вопросы, — сказал ему Гидеон, — поэтому прервите меня, если сочтете нужным. Мир сошел с ума. Он сам сошел с ума.

Кофейщик, не произнося ни слова, напряженно смотрел на Гидеона.