Друзья, любовники, враги

— Позвольте предостеречь вас, мистер Калил, — начал Гидеон. — Вы должны быть очень внимательны. Кроме того, вы должны быть очень аккуратны. Если вы не можете или не хотите отвечать на вопрос, то лучше не отвечайте вообще. Мы вас понимаем. Но уж если решили отвечать, то должны быть уверены в точности своего ответа. В противном случае это будет стоить человеческих жизней и принесет непоправимый вред. — Гидеон помедлил. Так ли уж важно, если они узнают что-то еще? — Итак, начнем? — спросил он.

В конце концов, в приложенном к смертному приговору обвинительном заключении содержалось достаточно сведений о преступнике, чтобы исключить все колебания.

— Электростанция, — предложил Рафи, — почему бы нам не начать оттуда? Ведь именно там был ранен наш друг.

Гидеон прочитал по глазам Рафи, что тот тоже понял ошибку, которую они успели сделать в самом начале, и теперь спохватился, чтобы исправить ее, пока не поздно.

— Вам это интересно, мистер Калил?

Кофейщик кивнул.

— Небольшой экскурс в историю не повредит, — подмигнул ему Рафи и повернулся к Гидеону. — А вы, англичане, весьма сильны в истории.

— Имеете ли вы представление об израильско-иорданской границе? — поинтересовался Гидеон.

Кофейщик отрицательно покачал головой, и стакан с водой снова задрожал у него в руках.

— Это там, где меня ранили?

— Разве вопрос «где» интересует вас больше, чем вопрос «кто»? — спросил Гидеон как бы мимоходом.

— Кто? — пробормотал кофейщик, стараясь понять. — Кто стрелял в меня?

— Пожалуй, нам действительно следует начать с вопроса «где», — мягко сказал Гидеон.

Заброшенная электростанция находилась в самом узком месте реки Иордан, которое называлось Ярмач. Здесь, на протяжении около шестидесяти километров, проходила естественная линия границы между Иорданией и Израилем. Само же здание электростанции было условно разделено посередине плотины на две части: одна принадлежала Израилю и другая — Иордании. Регулярные нарушения границы в этом районе стали притчей во языцех, и именно по этой причине Рафи избрал электростанцию местом встречи с кофейщиком и его братом.

Рафи посчитал, что будет лучше, если первая встреча пройдет на территории Израиля, а не в Тунисе. Он еще надеялся, что все пройдет, как задумано, а если и возникнут какие-то осложнения, то был убежден, что будет лучше, если это произойдет на израильской стороне Ярмача. Кроме всего прочего, на израильской стороне никто не начинает палить без причины. Скорее всего нарушители будут задержаны и допрошены, как в большинстве случаев и происходит. К несчастью, все произошло не совсем так, как планировалось, хотя, без сомнения, могло быть гораздо хуже.

Ровно в два часа тринадцать минут ночи Саба Калил пересек границу и был встречен у северного входа на станцию людьми Рафи, одетыми в форму иорданских пограничников. Его брат оказался не столь удачлив и слишком громко переходил брод. Именно в этот момент настоящий иорданский пограничник и выстрелил в палестинца. И промахнулся. Один из людей Рафи, предвидя, что следующий выстрел иорданского пограничника может оказаться более метким, решил стрелять сам, чтобы умерить резвость палестинца. Таковы факты, включая наркотики, которыми раненый был нашпигован, когда его везли в Магидо на авиабазу, и последовавший затем перелет в Париж.

Члены террористической группировки «Черный июль» под предводительством Абу Нидаля вели Калила от самого Сиди Боу Сада. Так объяснил кофейщику происшедшее Гидеон. Можно представить, как близки они были к тому, чтобы проникнуть на виллу Карами. Ренегат Абу Нидаль стал подозревать, что в планах у Карами провести секретные переговоры с высокопоставленными американскими дипломатами и высшими военными чинами Израиля или, что еще хуже, с миролюбиво настроенными фракциями ООП. Они вели Калила от Аммана до Джеббел Хуссейна, а на израильской территории при переходе через брод открыли огонь. Впрочем, ничего ужасного не случилось, объяснял кофейщику Гидеон. Пуля, которой угостили его люди Нидаля, первая и последняя. Если, конечно, у самого Карами не появится причин для стрельбы по кофейщику, а уж он не станет тратить заряды на предупредительные выстрелы по ногам.

— Но как же Рим? — воскликнул Али. — Разве это не доказывает, что Абу Фахт вовсе не тянется к умеренным?

— Ничего не доказывает, — с презрением процедил Гидеон, — одной бомбой больше, одной меньше. Они все равно остаются при своих убеждениях.

— Тогда я расскажу Абу Фахту правду? — с надеждой пробормотал кофейщик.

— Увы, — сказал Гидеон, — вы не сможете рассказать Карами правду.

Он объяснил палестинцу, что, узнав о готовящемся покушении, Карами может поспешить и спутать все карты или, что еще хуже, уйдет в подполье, и тогда нет никакой гарантии, что удастся его защитить. К тому же, в том положении, в котором находится сам кофейщик, будет непросто все объяснить Карами.

— Абу Фахт знает, что со мной случилось?

— В этой части света новости распространяются очень быстро, — ответил Гидеон.

Кофейщик молчал.

— Карами уже известно о том, что вы пытались сделать и к чему это привело.