Друзья с привилегиями

Коврик, вино… папа, что с тобой произошло, пока меня не было?

– Это тебе, – он ставит бутылку на стол.

– Пап, я вообще-то не пью, – игриво улыбаюсь. – Я пью только сок. И воду. – Папа скептически поднимает брови и нежно улыбается. – По клубам не хожу. Учусь. Пары не прогуливаю. Ложусь спать в десять вечера.

– Что-то ты, по-моему, спалилась, дочь. Сейчас-то уже одиннадцатый час. Чего не спишь? – тон голоса папы отдаёт лукавыми нотками.

– Ой, – с искусственной взволнованностью в голосе произношу и широко улыбаюсь. – Ну, я побежала. Завтра в школу рано вставать. Надо ещё учебники собрать, тетрадки там, ручки и прочий хлам.

– Разрешаю тебе завтра не идти. Ну, так что, за здоровье? Вильям? – папа ищет глазами на лице Раска поддержку, и я вижу, что Вильям очень сильно хочет согласиться, но в последний момент выдаёт:

– Мистер Миллз, я тоже не пью.

Вспоминаю, как буквально пару дней назад он пришёл еле живой в три часа ночи, когда решил устроить себе экскурсию по пабам Лондона, и невольно из моей груди вырывается нервный смешок. Я прокашливаюсь, опустив взгляд вниз, и пытаюсь изо всех сил не рассмеяться, чтобы не выдать тёмные тайны Раска.

– Да ладно вам, – папа внезапно становится серьёзным, и я поднимаю голову. – Как будто я правду не знаю, – он говорит это слишком загадочно, и я чувствую, как холодеют пальцы моих ног.

– Знаешь? – едва слышно произношу, испуганно взглянув на него.

– Знаю. Знаю, что вы пьёте, – папа разливает вино по бокалам. – А что ещё я должен знать? – он двусмысленно улыбается, пододвигая фужеры ближе.

– Ничего, – быстро отвечаю, тем самым заставляя папу недоверчиво прищуриться. – Остальное ты не должен знать, – тише добавляю и надеюсь на то, что он этого не услышит.

Остаток вечера проходит спокойно. Вильям рассказывает папе, что занимается бизнесом вместе со своей матерью, а я блаженно смотрю на то, как двое самых дорогих моему сердцу мужчин, кажется, находят общий язык. Окончательно расслабляюсь, может быть, из-за того, что всё самое страшное остаётся позади, а, может быть, из-за медленно действующего на меня дорогого французского алкоголя.

– Не знаю, как вы, но я спать, – отодвигаю от себя пустой бокал вина, подняв взгляд к лицу папы.

– И я, – Вильям слабо улыбается, уткнув кулак в щёку.

– Само собой, идите, отдыхайте, я уберу здесь. – Нежно улыбаюсь, любовно рассматривая папу, и он дарит мне ответную мягкую улыбку. – Спокойной ночи, – он кладёт грязную посуду в посудомоечную машину и разворачивается к нам лицом, оперевшись спиной на кухонный гарнитур.

– Спасибо, мистер Миллз. Спокойной ночи, – Вильям официально улыбается.

– Спасибо, папочка.

Назло Раску называю папу «папочкой», тут же услышав шумный вздох, и раздвигаю губы в победной улыбке.

– Да не за что, – папа мягко улыбается. – Только вот… – он скрещивает руки на груди. – У меня просьба. А точнее, правило, которому я бы хотел, чтобы вы следовали, – папа внезапно мрачнеет, заставляя меня в тот же момент напрячься. – Давайте договоримся: если дверь в вашу комнату закрыта, я не захожу и вообще вас не беспокою. – Выгибаю бровь, испепеляя папу глазами, а моё дыхание сбивается. – А если она открыта, я могу зайти, если мне что-то вдруг понадобится.

– Пап, что ты имеешь в виду, я не…

– Мы с вами здесь все взрослые люди, ведь так? – папа перебивает меня, и я замечаю, как он сжимает челюсть. Боже, так он про… – Я не хочу прерывать вашу… романтику.

– Господи, папа, – касаюсь ладонями щёк, которые вспыхивают так же стремительно, как дорожка из чистого бензина, в которую бросили горящую ярким пламенем спичку. – Мы и не собирались ничего такого… – перемещаю ладони дальше, на шею, и свожу предплечья вместе, опустив локти вниз.

– И всё же, – папа продолжает стоять на своём, и я сильно закусываю губу, встретившись с ним взглядом. – Мы услышали друг друга?

– Да-да, хорошо, – хватаюсь за края своей толстовки, нервозно поправляя её.

Вильям молча проводит ладонью по моей спине и опускает её на мою талию, притянув меня к себе. В тот же миг чувствую его поддержку и вспоминаю свои слова про «просто быть рядом».

Понимаю, что это, оказывается, так важно – всего лишь вовремя быть рядом. Прижимаюсь к нему, а мои губы образуют мягкую улыбку.

– Спокойной ночи, – делаю шаг к выходу из кухни, чтобы наконец забыть об этом полном неловкостей вечере.

– Спокойной ночи, солнце.

Поднимаю взгляд к лицу Вильяма, а он едва заметно насмешливо улыбается. Я прохожу вперёд, и Раск идёт за мной, но нас останавливает голос папы:

– Вильям. – Раск разворачивается, взглянув на моего отца. – Я бы хотел поговорить с вами наедине. Останьтесь. Совсем ненадолго.

– Да, конечно.

Вильям говорит спокойно, но я всё равно замечаю, что он моментально напрягается. Засовывает ладони в карманы брюк, делает неуверенный шаг вперёд и внезапно мрачнеет, как будто думает, что папа будет его отчитывать.

Папа, ты ведь не станешь его отчитывать?