Дщерь Хаоса (СИ)

Ничего оставалось, кроме как заново, со стойкостью пережить свое грехопадение. Стеклянными глазами она теперь смотрела на ажурный серебристый узор воротника, стараясь отвлечься от злости, что мерно кипела в венах. Она ненавидела себя за слабость, за порочную нужду в его ласках, за желание быть чем-то больше, чем средство для репродукции эльфского гена.

В душе плескалась тоска, ноги дрожали от усталости. Но она продолжала ими держаться за короля, не решаясь помочь руками и обнять его за плечи. Дышала его запахом. Эредин источал будоражащий аромат жестокости, силы и… чужой смерти, что окружала и пропитывала повсеместно.

Он снова излился в нее, крепко вжавшись бедрами между раскинутых ног. Но секунды послевкусия убежали быстро и необратимо, и вскоре жар между телами рассеялся из-за потери контакта. Однако эльф не спешил ставить девушку на пол: закинул ее руки себе на шею, и Цири перестала ощущать спиной опору. Не веря своим ощущениям, крепко сцепила пальцы в замок. И послушно их убрала, когда король уложил ее на край своей необъятной кровати.

Кто-то вошел в комнату. Послышались удаляющиеся шаги Эредина и распоряжения, отданные холодным спокойным голосом:

— Приготовь мне ванну погорячее.

— Будет сделано, Ваше величество. А что прикажите делать с Вашей… гостьей? — послышался учтивый женский голос, и Цири почувствовала на себе любопытный взгляд.

После короткого молчания эльф пренебрежительно ответил:

— Пусть лежит здесь.

От стыда хотелось провалиться под землю, ведь Эредин даже не потрудился расправить на ней платье. Служанка ушла, а Цири крепко зажмурилась и спрятала голову в изгибе локтя, напоследок заметив свой кинжал. Он лежал на другой стороне кровати.

Комментарий к Часть 5. Грязь

(1) — пей;

(2) — где ты рассеяла страсть, Зираель?

========== Часть 6. Откровения ==========

После того, как ее вялое, местами покалеченное тело, наконец-то, оставили в покое, прошло немало времени. В эту ночь эльф больше не притрагивался к ней и позволил просто лежать свернутой в неподвижный комок. Цири, если не брать во внимание боль внизу живота, чувствовала себя не так и плохо, ибо все закончилось довольно скоро, и она смогла загнать себя в чернеющую пустоту своего сознания.

Кинжал лежал заманчиво близко. Однако, нужно было оказаться полной дурой, чтобы расценить это как счастливое стечение обстоятельств. Можно было поверить в милосердие короля, в его гуманность, но никак не глупость. Но если эльф ждал именно этого от ведьмачки, то она решила разочаровать его и не купиться на провокацию.

Вслушиваясь в мягкую тишину, Цирилла пролежала до рассвета. Эредин так и не вернулся.

Со стороны террасы доносилось пение сверчков и запах цветов, усиленный недавно прошедшим дождем. Затем ночную музыку обогатили птицы, оповещающие скорый восход солнца. От этого великолепия, от ароматной свободы, отделяли всего несколько метров. Легкий ветерок тревожил тонкие белые занавески, приглашал к бегству…

Но тело Цири налилось свинцом и, казалось, больше никогда не сможет двигаться самостоятельно. На хрупкую спину навалилась тяжесть глубокого неверия. Неверия в собственные силы и возможности. К тому же, Эредин ни за что не оставил бы ее одну, если бы не был уверен, что отсюда невозможно сбежать. И даже если удастся от него уйти, то это лишь обозначит поражение — окончательное и бесповоротное.

Цирилла подняла голову с простыни и легла на нее другой щекой — так, чтобы не видеть ни теней серого утра, ни кинжала на подушке.

***

Сон пришел к ней крепкий и глубокий. Истлевала ее первая за последнее время ночь, лишенная любых сновидений.

***

Пробуждение случилось лишь по истечении нескольких часов, головная боль говорила о том, что прошло действительно много времени. Но вопреки ожиданиям, она проснулась не в королевских покоях, а в уже знакомой подвальной комнатке. Цири даже думать не хотела о том, как ее перемещали сюда. Наверняка, эльф поручил это дело своим слугам, и те несли ее через коридоры замка испачканную и растрепанную, как отработанный мусор. К боли в руке добавилась еще и ноющая боль от пережитого позора, и стало совсем невыносимо.

Не в силах терпеть сжимающееся кольцо гадких ощущений, Цири поднялась на ноги и тоскливо огляделась по сторонам. Голова снова закружилась, казалось, сон не добавил сил, а только отобрал последние их крупицы. Когда все же удалось сфокусировать взгляд на отдельных предметах, то она смогла подметить, что кто-то заменил в канделябрах обросшие восковыми каплями недогарки новыми свечами, а за ширмой поднимались редкие облачка пара от кадки с горячей водой. На столе разместилась тарелка с завтраком. При взгляде на последнюю в желудке образовался болезненный узел — полусырая рыба была последней едой, и воспоминания о ней напрочь выветрились из головы за два прошедших дня.