Дщерь Хаоса (СИ)

Спустя некоторое время Цири все же поднялась с пола, прополоскала рот, умылась и направилась к своей лежанке. Легла в постель, свернувшись в привычный комок. Думала долго, не смыкая глаз. Невольно прислушивалась к ощущениям в теле, но ничего нового не чувствовала. Зараза, сидящая в ней, ничем не выдавала себя. Как и не собиралась выдавать себя Цири. Нужно быть готовой к тому, что предстояло сделать. Она найдет способ. А потом разберется и со своей беременностью. Цирилла подыщет нужное зелье, а если нет, то изготовит его самостоятельно.

Приободрив себя немного, Цири встала с кровати. За ширмой ее снова ждала кадка с нагретой водой, и девушка, наконец-то, догадалась: никто из слуг не посещает ее комнату. Пища и горячая вода здесь появляются с помощью магии. Хотя значения это не имело.

Цири тщательно вымылась, уделив особое внимание волосам, ибо они давно нуждались в уходе. Она не будет сидеть здесь грязной и несчастной. Так не подобает чародейкам. Обтираясь чистым полотенцем, Цири присмотрелась к своему животу. Конечно же, он оставался абсолютно плоским и даже сохранил узор крепких мышц после времен голода. Она невольно представила, как он будет выглядеть, если оставить ребенка, и быстро отогнала эту мысль. Продолжила вытирать себя с излишним остервенением, пока кожа не покрылась краснотой.

Она не надела платье. Для последней ночи с Эредином, если той суждено состояться, Цири выбрала изысканный шелковый халат на запах с длинными рукавами. Ремешок еле удерживал наряд на худом теле, вырез получился глубоким и откровенным. Но именно этого она и добивалась.

В ее комнате, кроме мебели и удобств, имелись некоторые предметы для ухода за собой. Цири ни разу не притрагивалась к ним, считая что для пленницы это лишнее. Но сегодня она смело взяла в руки гребень и села за стол перед маленьким потемневшим зеркальцем. Цири стала расчесывать мокрые спутанные волосы, поглядывая на свое отражение. Она чародейка, и пора соответствовать этому званию.

Волосы постепенно поддавались воздействию гребня, превращаясь из спутанный массы в гладкую пепельную волну. Локоны высыхали в шелковое серебро, а Цири продолжала механически их расчесывать. Глядела в зеркало неотрывно, всматриваясь в собственные черты. Злоба, казалось, навсегда исказила ровную линию губ. Зеркальная Цирилла отвечала идентичным горящим взглядом, полным ненависти и решительности. Но что-то было не так.

Как ей бы не хотелось не думать об этом, но она видела и другие изменения. Не понимала, какие именно, но замечала их во взгляде. Некая смиренность, отрешенность читалась там. Словно она больше не была Львенком из Цинтры, ведьмачкой, воспитанницей госпожи Йеннифер, не была чародейкой… Ныне она была непокорной, но все же игрушкой Эредина. Не позволив себе опомниться, Цири схватила зеркало и с силой швырнула на пол. Со звоном оно разлетелось на множество осколков и осталось лежать, разбитой мозаикой отражая черный потолок.

И тогда ее посетила рискованная, отчаянная идея, которая могла стать ее триумфом.

Цири как раз закончила убирать осколки, когда в комнату вошли. Небольшой отряд стражи стоял на пороге. Один из них, который очутился ближе всех, громко объявил:

— Король хочет тебя видеть.

***

Королевские покои встречали пустотой и холодом. С первой секунды, как она здесь очутилась, обжигающая лавина воспоминаний накрыла Цири с головой. Вон на том столике стоял фужер с дьявольским зельем, которое в последствии Эредин заставил её выпить. Тогда случился их первый и единственный поцелуй, преисполненный отчаянного безумия.

А вон там, у стены, украшенной портретами и гобеленами, произошло… Произошло то, что у людей принято называть занятием любовью. Но Эредин не любил ее. Он преследовал свою цель, не заботясь о ее чувствах. Делал больно. Упивался мучениями.

Цири прошла вперед, стараясь не думать, не вспоминать. Дверь на террасу была, как и в прошлый раз, распахнута. Бесцветные сумерки проникали в комнату, окрашивали теплое дерево интерьера в загадочный голубоватый оттенок. Она выбежала на террасу, не в силах сдержать желание вдохнуть свежий воздух. И он не разочаровал ее, насытив приятной прохладой. В нем были, едва уловимые, знакомые нотки, которые очаровали ее еще в лесу вблизи загадочной башни. Тот самый искрящийся сладковатый аромат окутывал ее и в последним сновидении. Бесспорно, Тир на Лиа обладал своим неповторимым шармом, и даже воздух здесь был волшебным.

Цириллу околдовал открывающийся с балкона вид на город. Высота замка позволяла всецело оглядеть окрестности Тир на Лиа и даже простирающиеся вдаль равнины — изумрудно-зеленые за крышами зданий и бледно-молочные ближе к седому горизонту. Словно украшение для этой хмурой величественной картины на небе зажигались первые звезды, а на городских улицах — мерцающие синеватые фонари. Ей нравился этот мир.