Дуб и кролик

Машник. Я накрою вам любой стол, господин старший советник, но насчет опрокидывания у меня ничего не получится, потому что я тридцать девять лет учился ничего не опрокидывать.

Выстрелы.

Потц. Прекратите болтовню. Вы опрокинете стол. Это приказ.

Горбах. Минуту, господин старший школьный советник... вы слишком торопитесь... Я хочу сказать, что по закону в таких случаях... каждый осужденный имеет право на последнее желание.

Выстрелы. Доктор Церлебек ходит взад и вперед, прислушиваясь к стрельбе.

От этого я не отступлюсь. Даже в том случае, если сейчас появятся эсэсовцы. Мы должны действовать согласно установленному порядку. (К Алоису, стоящему с петлей на шее.) У тебя есть какое-нибудь желание, Алоис?

Алоис. Вы мне однажды кое-что обещали, господин крейслейтер.

Горбах. Я... тебе?

Потц. Так. Ясно.

Алоис. Вы обещали, что похлопочете за меня перед господином старшим советником насчет хорового кружка.

Горбах. Да, верно. Господин Потц, я думаю, что вы можете выполнить это желание Алоиса. Примите его в хоровой кружок.

Потц. Государственного изменника?.. Чтобы навеки покрыть позором летопись хорового кружка?

Горбах. Гм. Да... Конечно... Ну вот, ты видишь, Алоис, я ничего не могу поделать... Может быть, у тебя есть другое желание... насчет кроликов. Может быть, я могу помочь?

Алоис. Они пристроены.

Горбах. Ну еще что-нибудь?.. Твои близкие... боже мой, Алоис, скажи, что с моей женой?

Алоис. Сын, господин крейслейтер!

Горбах. Сын! Сегодня, в день рождения фюрера! Алоис!

Алоис. Нет, вчера.

Горбах. Не имеет значения, главное — парень. Все прошло гладко?

Алоис. Родился сын, мать счастлива, не хватает только отца.

Потц. У нас нет времени на подобные разговоры.

Горбах. Так точно, господин старший советник. Сейчас. Алоис, ты понимаешь, если я сейчас тебя не повешу, придут эсэсовцы и повесят нас обоих. Этим тебе тоже не поможешь.

Алоис. Так точно, господин крейслейтер.

Горбах. Ты не можешь этого от меня требовать.

Алоис. Не могу, господин крейслейтер.

Горбах. У меня есть сын, Алоис. У тебя нет сына.

Алоис. Вообще нет детей.

Горбах. Вот видишь.

Выстрелы.

Потц. Исполняйте приговор.

Горбах. Ты же знаешь, что мне это неприятно.

Алоис молчит.

Война есть война.

Алоис молчит.

Итак, Алоис. (Протягивает ему руку.)

Потц. Кончайте, господин крейслейтер.

Горбах. Но я не откажусь от последнего желания, черт побери. Припомни. Должно же у тебя быть еще одно желание.

Алоис. Ладно уж... Раз господин старший советник не может из-за этого недоразумения с кроличьими шкурками принять меня в хоровой кружок, пусть хоть послушает и скажет, есть ли у меня голос и гожусь ли я, чтобы петь в хоре. Возможно, что я совсем не подхожу.

Горбах. Он хотел бы спеть, вы поняли?

Потц(вынимая пистолет). Мне это совершенно безразлично, я ведь все равно его не приму.

Горбах. Итак, Алоис, пожалуйста.

Алоис поет «Горные вершины спят во мгле ночной».

Потц слушает, явно пораженный, так как у Алоиса хороший голос. У Алоиса не должно быть блестящего голоса, профессионального тенора — достаточно, если актер, исполняющий эту роль, обладает нежным, высоким голосом.

(После того, как Алоис кончил петь.) А... дальше...

Алоис. Дальше ничего нет.

Горбах. А вторая строфа?

Алоис. Ее нет.

Горбах. Ты сам виноват, что выбрал такую короткую песню, Алоис. Я больше ничем не могу тебе помочь. Теперь я должен исполнить приговор.

Потц. Ваш голос... Я поражен. Блестящий материал. (Шмидту.) Вы знаете, коллега, как я ценю ваш тенор. Несмотря на наши политические разногласия. Но теперь... Такой тенор, в нашем городе...

Шмидт. У этого голоса, безусловно, есть свои вокальные достоинства, только я боюсь, что он не будет хорошо звучать...

Выстрелы. Горбах вздрагивает.

Потц. Но материал, коллега. Все дело в материале. С тех пор как я дирижирую любительскими хорами, мне ни разу не встречался такой чистый материал. Вы должны были стать певцом, Алоис.

Алоис. Да, конечно, господин старший школьный советник. Только раньше у меня не было голоса. Он появился в лагере от этой трубы...

Д-р Церлебек. Он имеет в виду так называемый экстракт каладиума... абсолютно невинная вещь...

Алоис. А может быть, это от лучей, которыми...

Д-р Церлебек. Алоис, не болтай глупостей!

Шмидт. Оставьте его, наконец, в покое!