Дублер

Изо всех сил теперь стараясь удержать выражение язвительного и насмешливого веселья, он посмотрел на ярусы. Еще двое, незнакомые – головы лежат на руках, те на перилах балкона, – выжидающе смотрят на него. Его зрение начало затуманиваться, и он подумал, что, наверное, сейчас упадет в обморок – не слишком хорошая идея, учитывая, что статистически шансы на то, что среди публики найдется врач, очень малы. Тошнота поднялась в нем, и он ощутил сильнейшее желание сделать несколько шагов назад, повернуться и бежать, с увечной ногой или нет, убежать в кулисы и в пожарный выход, в ночной воздух – и продолжать бежать, как можно дальше от этого ужасного места, добежать домой, запереть дверь квартиры и никогда больше ее не открывать…

И что тогда?

Он снова оглядел пустые ряды, сфокусировался и нашел их, Алисон и Софи, подавшихся вперед в своих креслах и безумно ухмыляющихся ему: Софи – широкой экстатической улыбкой, вот-вот расхохочется. Она посмотрела прямо на него, приветственно подмигнула обоими глазами и показала два больших пальца над спинкой переднего кресла.

И он вспомнил, что умеет делать это, более того, он в этом деле чрезвычайно хорош, и это единственное, чего он всегда хотел, сколько себя помнил. Делать свою работу хорошо. Найти то, что любишь, и делать это, вкладывая всю душу, на самом пределе своих способностей, и неважно, что будут говорить люди. Пусть она гордится. Он улыбнулся, персонально своей дочери, улыбкой, которая была практически в образе: уверенная, ответственная. Потом Стивен сделал еще один глубокий вдох и произнес следующую строчку. Потом следующую.

И через девяносто три минуты все было кончено.

Большой побег [38]

– Ты был великолепен, – заявила Софи, сидя на краю стола в гримерке после спектакля.

– Ну, не то чтобы великолепен, – возразил Стивен, застегивая рубашку.

– Нет, ты был великолепен, правда, мам?

– Полагаю, он был хорош, – сказала Алисон, широко улыбаясь.

– Ты говорила другое. Ты сказала, что тоже считаешь, что он великолепен. Как ты запомнил все эти слова?

– Ну, на самом деле я помнил не все. Некоторые я пропустил, а некоторые придумал.

– А не было заметно, правда, мам?

– Нет, Софи, не было, – твердо сказала Алисон.

– Не было? – с надеждой спросил Стивен.

– Нет, нет. На самом деле нет. Не уверена, что настоящий Байрон так часто употреблял слово «о’кей», но не думаю, чтобы кто-нибудь это заметил.

Пауза.

– Ужасно жаль, что не было больше народу, – сказал Стивен, стараясь выдержать язвительный, философический тон, как будто ему не было дела до таких тривиальных мелочей.

– Да, да, жалко, – согласилась Алисон, снова пробуя убедительный тон, но на этот раз менее успешно. – Но все, кто был, получили большое удовольствие. Это же главное?

– Именно. Это главное, – подтвердил Стивен, не совсем уверенный, что это и есть главное.

Опять повисла пауза, прежде чем Алисон наклонилась вперед, немного натянуто, и ткнула его в плечо:

– Здорово – у тебя – получилось.

– Да, пап, здорово получилось.

– Ну, спасибо вам, спасибо… – пробормотал он, скромно поднимая ладонь в приветствии, обращенном больше к воображаемой, невидимой публике, чем к тем, перед кем он выступал. – Однако лучше бы вы не устраивали стоячую овацию в конце.

– Эй, это же не только мы. Другие люди тоже встали.

– Только чтобы забрать пальто.

– Это не так! – горячо возразила Алисон.

Замечание задумывалось как шутка, но теперь он засомневался. Опять молчание.

– Эй, выпейте-ка еще шампанского, – быстро сказал Стивен.

– Нет, мне хватит, спасибо, – ответила Алисон, прикрывая пластиковый стаканчик рукой.

– Давай же, помоги мне. Я не могу выпить все один.

– Я выпью немного, – заявила Софи, протягивая картонную кружку.

– Нет, Софи, тебе нельзя. У тебя уже язык заплетается.

– А маме тоже нельзя. Да, мам?

– Софи! – прошипела Алисон угрожающим тоном, жестким, но не полностью скрывающим улыбку.

– Почему? – спросил Стивен, тут же догадавшись об ответе.

О господи, подумал он. О господи, пожалуйста, нет. Только не это…

– Мама беременна! – заявила Софи.

…нет, нет, нет, нет…

– Поздравляю! – воскликнул он и вытолкнул себя со стула, крепко обхватив Алисон в ужасе от того, что́ может случиться, если он ее отпустит. – Потрясающие новости, – сказал он ей в шею.

Она отодвинулась, чтобы видеть его, и тихо спросила:

– Правда?

– Конечно! Потрясающие новости, я так рад за вас.

– Еще только шесть недель, так что нам не стоит говорить об этом кому-либо… – И она взъерошила волосы Софи в мягком укоре. – Ты не против? – шепнула она ему в ухо.

– Конечно нет. Эй, он же не мой? – прошептал он в ответ.

Он слышал, как она улыбается:

– Я бы так не думала. Но ты уверен, что не против?

– Совсем нет. Я… на седьмом небе от радости за тебя. Правда, я счастлив как никогда.

В каком-то смысле это была самая убедительная актерская игра за весь вечер.

Чуть позже он проводил Алисон и Софи к служебной двери. Снег теперь шел еще сильнее, и Софи издала легкий возглас восторга, когда толкнула дверь и вышла постоять в переулке, задрав голову к фонарям.