Дубликат

Юноша пошевелил пальцами ног, потом согнул их в коленях. Нижняя часть туловища ощущалась нормально, и воодушевлённый Гарман продолжил. Левая рука, на которой он лежал, совсем не слушалась, зато правая была полностью свободна и работоспособна. Аккуратно опираясь на неё, юноше удалось освободить шею от натянувшегося ремня баула и сесть, уткнувшись плечом в стену полуразрушенного здания без потолка. Он находился в тех самых развалинах, куда принёс сумки с оружием, на теневой стороне в дальнем углу за кучей песка и камней, высыпавшихся из стены.

Ощупав затылок, юноша обнаружил на руке подсыхающую кровь. Неожиданно снаружи раздался пронзительный рёв верблюда: видимо эти звуки Гарман во сне воспринимал как зов по имени. Медленно поднявшись на ноги, он подтянул к себе сумку и двинулся вдоль стены к выходу из развалин. Нужно было посмотреть, почему кричит верблюд, единственное живое существо на всю округу.

Вдали обречённо догорал чёрный джип, лёгкий дымок от которого растворялся в прозрачном небе без единого облачка. Взглянув на трофейные часы с компасом, юноша определил, что находится к северо-востоку от пограничного пункта, где его подобрали попутчики. Как далеко его увезли в пустыню, определить было сложно. Перед входом в разрушенное строение Гарман обнаружил глубокий след в песке от протектора какой-то легковой машины. Вокруг не было видно ни души, и до заката оставалось несколько часов. Держась за стену, он обошёл развалины, где нашёл привязанного и осёдланного верблюда, отчаянно рвущегося на свободу. Рядом неподвижно лежал мёртвый человек.

Подойдя к убитому, юноша перевернул тело и отшатнулся, рассмотрев умело перерезанное от уха до уха горло и лужу крови, почти впитавшуюся в песок. Судя по всему, Гарману здорово повезло — его посчитали мёртвым и поэтому не тронули. Кто и с какой целью ждал груз, ключник не догадывался. Успокаивающе потрепав испуганного верблюда по холке, он пообещал, что скоро отвяжет его, и они вместе покинут это опасное место.

Взяв свою сумку, оставшуюся в целости и сохранности, юноша достал флягу с водой, протер рану на затылке и, напоив верблюда, вернулся к убитому. Гарман находился в растерянности. Наверное, не следовало просто так бросать мертвеца на растерзание пустынным хищникам, хотя заратуштрийцы, как он помнил, так и хоронили умерших, оставляя их тела птицам на башнях молчания.

Юноша решил похоронить воина по местным традициям, опасаясь, что обитатели развалин вернутся. Никому в Саудии не стоило знать, что иранец другой веры. Правоверных, как было известно Гарману, всегда предавали земле, а перед ним лежал кочевник в обычной для этих мест одежде. «Вроде бедуинов закапывают», — вспомнил он рассказы Салима. Сняв с мертвеца добротный кожаный пояс с патронами и кривым кинжалом в ножнах, юноша приладил клинок себе на талию. Обувь убитого никуда не годилась, но головной платок юноша забрал, чтобы перевязать саднящую рану на голове. Вооружившись клинком, он принялся копать яму, чтобы похоронить кочевника, но не рассчитал силы — через пару часов закружилась и разболелась голова. Верблюд постоянно напоминал о себе, взбрыкивая и резко дёргая поводья, привязанные к крюку на стене. Хорошо, что животное хотя бы прекратило издавать душераздирающие вопли. Когда бедуин, наконец, был предан земле, ключник отвязал верблюда, пристроив сумку у него на боку, и взобрался верхом. Следовало двигаться на юг, уходя от этого места как можно дальше, но силы почти покинули всадника. Измотанный путешественник отпустил поводья, обхватив животное за горб и предоставив тому самостоятельно искать дорогу к какому-нибудь жилью.

Никем не управляемый корабль пустыни направился на север, скорее всего намереваясь вернуться туда, откуда они с хозяином прибыли к месту боевых действий. Погибший бедуин наверняка был вооружён: на поясе обнаружились патроны для автоматического оружия, которое мог позволить себе не всякий кочевник.

Верблюд петлял, что-то выискивая, пока не наступила ночь. Похолодало, развести костёр было не из чего. Ключник остановился на ночлег в низине между песчаными дюнами, привалившись к теплому боку верблюда, чтобы наутро продолжить путь в неизвестность. Второй день они медленно ползли по пустыне. Пейзаж вокруг не менялся, лишь песок стал более рыхлым, а равнина сменилась чередой оранжевых барханов. Не умея управлять животным, Гарман опасался, что уставший, как и всадник, своенравный живой транспорт в какой-то момент сбросит с себя бесполезную ношу и сбежит.

Ближе к полудню на горизонте появился странный объект, который вполне мог оказаться миражом — утром парню уже привиделась мечеть с минаретом. Верблюд ускорил шаг и прямым курсом двинулся на невысокую горную гряду, издали напоминающую дворец с остроконечным пиком посередине и пристройками по бокам.