Дубовые листья. Хорошо рожок играет

Зеленуха оглянулся и заметил слабый свет. Девочка протолкнула тряпку, которой было заткнуто маленькое окошечко.

— Мальчик, подойди сюда!

Зеленуха подобрался к окошечку.

— Ты пока посиди, — участливо шепнула девочка. — Я скоро вернусь. А мышей не бойся, они не страшные. И молоко пей, если хочешь.

Но тут девочка, вскрикнув словно от боли, внезапно исчезла, и до Зеленухи донесся злой, сварливый шепот:

— Уж разжалобилась, занюнила…

— А ты за что его так?

— Ничего, пусть посидит.

Потом голоса утихли.

Все показалось Зеленухе крайне загадочным: и заклинившаяся половица, и странное поведение девочки, и чей-то сварливый шепот. Уж не нарочно ли заманили его в подпол? Но кто и зачем? И чей это дом? И как ему отсюда выбраться?

Зеленуха примерился к окошечку — оно оказалось совсем небольшое, даже голову не просунешь.

Может быть, покричать, позвать на помощь? Но в окошечко видно только пустое картофельное поле.

Зеленуха зажег спичку, огляделся. Картошка, морковь, пустые кадки, ушаты, кринки с молоком. Где-то шуршат и попискивают мыши. Под ногами тряпка, вытолкнутая девочкой из окошечка.

Зеленуха зажег еще одну спичку. Нет, это совсем не тряпка, а какой-то старый пиджак. Отряхнув от пыли, Зеленуха хотел набросить его на плечи — в подполье было холодно. Но что это? На изнанке пиджака что-то белое, похожее на карман.

Зеленуха чиркал одну спичку за другой — большой карман из холста, а на нем буквы Д. П.

Зеленуха даже подскочил и больно ударился затылком о перекладину. Так это же пиджак Дениски Полозова, который тот не мог вчера разыскать у себя дома. Вот это находка так находка! Но как он сюда попал?

В это время мимо окошечка промелькнули сапоги, заскрипели ступеньками крыльца и затопали по половицам в избе.

«Ага, за мной пришли! — догадался Зеленуха. — Сейчас выпустят».

Но люди в горнице почему-то не спешили его выпускать. Над головой мальчика громыхнула печная заслонка, потом звякнули тарелки, стаканы, забулькало что-то.

Зеленуха уже собрался закричать и постучать кулаком в половицу, но передумал.

Он вновь поднялся по лесенке, скорчившись, прижался ухом к половице. Голоса из горницы звучали глухо.

— За удачу, кум! Ни пуха тебе, ни пера, — услышал Зеленуха густой хриплый голос.

— И тебе, кум, того же. Во здравие, — певуче ответил ему другой голос.

Звякнули стаканы.

— Ты, кум, со столбами не задерживай. Где они у тебя?

— Пока в Епишкином овраге спрятал. Под хворостом. Ныне за ними машина из города должна прийти.

— Поживей поворачивайся. Нагрянуть могут. Васька говорит, что Житин уже знает о тех дубах.

— Откуда ему знать?

— Тут по лесу ребятишки городские шляются. Вот и примечают, следят за всем. Они ж вас на карточку около дуба засняли. Было такое дело?

— Куда им!.. Мы зараз в кусты подались. А по спинам разве кого узнаешь?

— А все же поспешай. Сегодня столбы отправь.

— Будь спокоен, кум. Считай, что денежки у нас в кармане. А ну, во здравие, по второй…

Опять звякнули стаканы.

Васька, столбы, Епишкин овраг — да это же прямо клад новостей и неожиданных открытий! Так вот кого он сфотографировал тогда у сваленного на лесной поляне дуба — Ваську Савкина и какого-то еще кума! Значит, Денискин пиджак был на Ваське?

Зеленуха еще теснее прижался ухом к половице, хотя липкая паутина лезла ему в глаза и нос. Но пусть хоть и паутина, и теснота кругом, и мыши скребутся в углу, а он готов сидеть здесь сколько угодно.

Наверху разговаривали о каких-то деньгах, о дровах, о бревнах, о рыбе, ругали Пал Палыча, который не дает свободно дышать…

— Да лесничий что! — говорил один. — Он ведь не один. Около него лесники водятся, свои ребята, надежные. Тут хуже. Ведь вот никому вроде и не нужны были Родники, спокойно мы тут царевали, а как пошли разговоры про химкомбинат, да что леса сведут — так и началась напасть… Всем до Родников дело! Весь город перебулгачили! Вроде и делов других нет, кроме как в наш лес носы совать… Даже детишек настропалили…

— Не горюй, старик верное слово говорит: пошумят да отстанут… И снова Родники наши.

— Кум, а кум, — помолчав, спросил первый голос, — а ты его хорошо знаешь, старика-то?

— Да ведь как все… Он пришлый…

— Сказать правду, не по сердцу он мне.

— Что ты, кум! Старичок заветный, тихий, ума — палата. Да ты не сомневайся, ходи веселей. Ну, давай еще по одной, бог троицу любит…

Зеленуха многого не понимал, но слушал и слушал, стараясь все запомнить.

Бегство из плена

Пора было завтракать, а Зеленуха с молоком все еще не вернулся в лагерь.

Пришлось Левше выдать из запасов экспедиции три банки сгущенки.

— Нашел кого посылать! — упрекнул Борьку Махортов. — Он, наверное, сейчас за птичьим молоком охотится или за фотокадрами бегает.

— Да нет, не должно. — Левша заглянул в палатку: — Вот и «Зоркий» его здесь.

Как бы то ни было, исчезновение Зеленухи не на шутку встревожило членов экспедиции. В пути у них уже установился твердый порядок: не пищать, не отставать, держаться всем вместе — один за всех, все за одного. И Зеленуха обычно строго придерживался этого правила. Видимо, с ним что-то случилось.

Светлана вызвалась идти на розыски Зеленухи.