Дубровский. Дело князя Верейского

В самом же романе, главным заводилой в этой игре является заглавный герой. Он то и дело прячется: то в прямом смысле — от властей, то за масками других людей: то француза-гувернёра Дефоржа в доме Троекурова, то генералом — «человек лет тридцати пяти, смуглый, черноволосый, в усах, в бороде» — заедет к помещице Глобовой. И если по ходу повествования это некая игра — «Раз-два-три-четыре-пять… я иду тебя искать», то в финале, оставаясь верным себе, он эволюционирует до невидимки: исчезает и концы воду ― за границу.

А может, подагра, рассеянность и ветхость его соперника являются тоже своего рода маскарадом? Прятки имеют смысл, когда в них играют как минимум двое.

Относительно времени действия романа нет однозначности (игра в прятки продолжается, господа!). Например, Владимир Маранцман пишет в пособии для учителя «Роман А.С. Пушкина «Дубровский» в школьном изучении»: «Недаром исследователи долго спорили о том, к какому времени относится действие романа, является ли «Дубровский» современным для Пушкина или историческим произведением. Действие романа, как доказательно выяснили Д. Благой и Д. Якубович, происходит в 1820-е годы». Как знать, как знать… Когда решаешь задачку со многими неизвестными, велик искус подогнать ответ под заранее обозначенный результат.

Ж

Для начала следует определиться с возрастом заглавного героя. С этим, опять же, нет определённости (кто-то неведомый не перестаёт повторять считалочку: «Раз-два-три-четыре-пять…»). Например, у Троекурова своя арифметика: «…но знаю наверное, что Дубровский пятью годами старше моей Маши и что, следовательно, ему не тридцать пять, а около двадцати трёх». Подтверждает это, словно стараясь угодить имевшему «большой вес в губерниях» барину, и исправник: зачитывая приметы Дубровского, указывает его возраст: «От роду 23 года…».

Но это на память и на вид. На самом же деле Владимиру Андреевичу, грозе помещиков всей округи от роду всего 19 годков. Две подсказки: он «…был привезён в Петербург на восьмом году своего возраста…», потом «Двенадцать лет он не видал своей родины». Считаем, даже не столбиком: на восьмом году — это семь лет, да плюс двенадцать, вот и получается. Опять же, если, как в математике требуется проверка решения задачи, то можно и так: «…на сем самом холму играл он с маленькой Машей Троекуровой, которая была двумя годами его моложе…», с девушкой же всё довольно ясно и определённо: «…ей было семнадцать лет…». Всё ответы сходятся. И право же, больше оснований доверять повествователю. Во всяком случае, до момента, когда его правда вымысла остаётся сродни аксиоме ― не требует доказательств.

Надо сказать, что алгоритм определения реального возраста Владимира не является бог весть каким откровением. Он не раз описан и должен быть известен, по крайней мере, школьным учителем литературы, если они, конечно, время учёбы на филфаке не посвящали куда более приличествующему возрасту времяпрепровождению, чем штудирование критики по предмету «История отечественной литературы ХIХ века». Автора же этот пример укрепил во мнении о ребусности хрестоматийного с репутацией «дважды два…» текста и сподвиг уже к самостоятельным открытиям.

З

Теперь черёд времени действия. И двадцатые годы тут можно поставить под сомнение, не умаляя при этом мнения известных пушкинистов, на которых ссылается Маранцман. Мало того, сам сошлюсь на работу одного из них — Дмитрия Якубовского, «Незавершенный роман Пушкина».

Хотя, казалось бы, чего гадать, когда в романе есть определенное указание на то, что описываемые события действительно близки к двадцатым годам. Во II главе, там, где приводится описательная часть судебного дела: «Следовательно, самая доверенность… <…> по указу 1818 года маия… дня, совершенно уничтожается». Якубовский пишет, что «через знакомого Нащокина — Д. В. Короткого, знавшего судопроизводство» Пушкин достал схожее дело (по всему, отжать сельцо у слабого соседа по тем временам в России считалось не зазорно) и «решил в качестве исторического документа поместить «вполне» в тексте II главы».

Далее сообщается, что «писарская копия подлинного «дела» на синих листах так и осталась по сегодняшний день вложенной в соответствующую главу рукописи «Дубровского». На ней Пушкин начал карандашную правку собственных имен, но не окончил ее». Там автор исправил имена подлинных фигурантов дела: «гвардии поручика Ивана Яковлева, сына Муратова» и «гвардии подполковника Семена Петрова, сына Крюков» на: «Гв. поруч. Ан. Гавр. Дубр.» и «Генерал Аншефа Троекурова». Казалось бы, аргумент pro в пользу двадцатых, но вот фраза «…но не окончил ее», оборачивает его et contra: детали дела, придавшего реалистичности роману, просто не приведены в соответствие с его хронологией.

И