Дуэль четырех. Грибоедов

Задетый за живое этим оскорбительным словом, не почитая себя дилетантом ни в чём, то есть ни в одной из доступных уму человеческому наук, поскольку за всё, что интересовало его, принимался увлечённо и основательно; глядя рассеянно, как в пепельнице ещё курится лёгкий дымок, он отрезал сквозь зубы, как ни хотелось ему нагрубить:

   — Он проснулся теперь. Уверяю, не надейтесь, у него достаточно оснований проснуться.

Расставив ноги, глядя с открытой насмешкой, Стурдза язвительно протянул:

   — Будьте любезны, укажите мне хотя бы одно основание — мы тут не совсем в курсе дела, захлопотались совсем, к тому же бюрократия полувоенная, то есть худшего толка. Слушаю вас.

Эта язвительность, на которую Стурдза право имел, да не должен был показать, взбесила его, и Александр, холодно взглядывая на неуместного, неуклюжего остряка, твёрдо заговорил:

   — Главнейшее основание: Европа умело оградила себя от нахальных британцев тарифами, как прежде придумал против них Бонапарт, учредивший, как известно, блокаду. На бирже цены скачут как угорелые, угрожая разорением промышленности и земледелию; банки переживают тяжёлые времена, кредит падает, сокращается экспорт. Британские купцы, после столь любезных вам договоров, потеряли надежду восстановить своё преобладание на континенте; отныне все их надежды на расширение торговли с Востоком.

Выслушав обдуманные его рассуждения, Стурдза заметил с той же мало его украшавшей насмешкой, мели, мол, Емеля, а мы себе на уме, дипломаты-с, высокой руки-с:

   — Обстоятельства эти слишком известны.

В самом деле бюрократия полувоенного, то есть худшего толка, а ведь очень неглупый, основательно образованный человек, он стиснул зубы, однако продолжал невозмутимо и мирно:

   — Путь кругом Африки слишком долог, кратчайшая дорога лежит через Турцию, через Персию, древнейшим караванным путём, да этот путь с недавнего времени перестал быть безопасным, британцы страшатся его потерять.

Вдруг посерьёзнев, поворотившись к противоположной стене, проследив по карте древний путь караванов, шедших из Китая, из Индии, Стурдза внезапно спросил иным тоном, уже не скрывая своего любопытства:

   — Продолжайте, я слежу вашу мысль.

Отметив, что тон наконец изменился под давлением доводов слишком тяжёлых, про себя улыбнувшись, довольный, обхватив руками колено, Александр с прежней неторопливостью продолжал, ощущая, как весь мир расширялся перед мысленным взором его, как в перепутанном клубке отношений народов, правительств, держав обнажались иные связи:

   — Именно в этом пункте, на этих древних караванных путях жёстко сталкиваются наши и британские интересы. Взгляните на карту: в Чёрное море впадают все великие реки Восточной Европы, от Дуная до Волги; и по этим каналам естественным, которые дала нам природа, свозятся в его порты громоздкие продукты земледелия, которые иными путями перевозить было бы слишком невыгодно. Таким образом, две трети Европы в отношении ввоза и вывоза связаны с Чёрным морем, а Чёрное море надёжно замыкает Босфор. Это ключ — кто держит его, тот может открывать и закрывать этот замок по своему произволу.

Не оборачиваясь к нему, Стурдза, помолчав, перенося взгляд с одной точки на карте к другой, раздумчиво произнёс:

   — Ваше наблюдение не лишено справедливости. Нельзя не понять, из каких видов Англия в недавнее время вынудила согласие Блистательной Порты закрывать проливы для всех военных судов на случай средиземноморской войны.

Ободрённый неоспоримостью своих наблюдений, признанный человеком, игравшим в дипломатии не последнюю роль, увлекаясь всё больше, вдруг обнаружив, какой в самом деле для его жадной мысли открывался необозримый простор, судьбы империй решались и колебались у него на глазах оттого, что он верно угадывал, какие неумолимые интересы двигали ими, Александр заговорил веселей:

   — В военном отношении эта позиция поважней Гибралтара и Зунда. Проливы, как известно, так узки, что самое малое число укреплений, возведённых в надёжных, в нужных местах, образовать может преграду неодолимую для соединённых флотов всего мира, если бы только они попытались пройти это слишком узкое горло, они в нём застрянут, как кость, и если бы мы сжали это горло вооружённой рукой, в чём, как я понимаю, вы даже слишком уверены, станем ли мы открывать эти ворота Британии, чтобы алчность её врывалась в сферу нашей торговли? Едва ли, выражаясь осторожным языком дипломатов. Никогда — скажу я. Собственно британская торговля равна в этих сферах нулю. Для неё караванные пути сквозь турок и персиян — не более как транзит для сношения с Индией. Русские товары, напротив, проникают до самого Инда и в некоторых случаях, впрочем, слишком немногих, превосходят британские. После этого сами скажите, разве в нынешнем положении, когда европейский рынок закрыт, Британия не попытается всеми средствами вытеснить нас с восточного рынка, действуя одновременно от Трапезунда и Инда? Разве Британия согласится, чтобы именно мы владели проливами?