Дуэль на троих

– Ты вот что… – сказал я ему, еще жуя. – Приготовь для старого Бекле «отдельный кабинет» с решетками на окнах. От греха подальше.

Басьен кивнул и вышел прочь.

Из записок адъютанта императора, Жерара Дюпона

В комнатах становилось все холоднее. И император кутался в две русские собольи шубы, даже сидя у камина.

Как-то стало вдруг рано темнеть за окном. И до полуночи, когда император укладывался спать, в залах и комнатах было весьма тускло и грустно также по другой причине. Мы теперь экономили свечи: вставляли тонкие огарки в зальные крупнокалиберные канделябры, тем самым сберегая порядочные восковые заряды для важных совещаний или празднеств.

На последнем закрытом совете, то есть в весьма узком кругу, император сказал:

– Я наслышан, что русская почта работает из рук вон плохо. Но не до такой же степени! – Он встал и принялся расхаживать вдоль круглого стола, где сидели его генералы. – Его величество русский император Александр до сих пор не ответил ни на одно мое письмо, а я отправил этих писем дюжину! И по сведениям Пикара, мои письма до государя доходят! – возвысил он голос.

Полковник Пикар, сидевший в странной задумчивости, вздрогнул, услышав свое имя.

– Удивительное хамство, – продолжал император, – учитывая европейское воспитание русского царя!

Генералы сидели пока молча, слушая его величество, и явно воздерживались от проявления мнений и чувств. Вероятно, старались понять – к чему именно склоняется сейчас их император.

– Русская армия растет и крепнет, – вещал меж тем его величество. – А наша – в весьма плачевном положении. Зимовать в Москве нельзя. Нет ни провианта, ни фуража, ни боезапаса. Русские разбойничьи шайки прервали всякую связь моего войска с Европой!

Император остановился и выполнил разворот на 180 градусов. Глаза его пылали страстно и даже болезненно.

– Я тоже начну действовать против правил. Оставляя Москву, я взорву им все башни Кремля и все их круглые дворцы с крестами!..

Из записок полковника Пикара

…Все было ясно. Странно, что генералы решили о чем-то еще посудачить…

Когда мы уже расходились, в приемной императора ко мне подбежал Басьен. По его лицу я еще издали понял, с какой вестью он спешит.

– Когда вы его потеряли? – лишь уточнил я вполголоса.

– Сегодня, с той самой минуты, как вы велели приготовить ему камеру, – растерянно пролепетал мой подручный. – Как сквозь землю провалился!

Ах, старый лис! Я недооценил его скифского чутья!..

– Найти до вечера! – приказал я Басьену, хоть у меня не теплилось ни искорки надежды.

А вот Басьен весьма уверенно ответил: «Слушаюсь!»

* * *

Одевшиеся в золото березки во дворе монастыря словно посмеивались надо мной: вот, мол, оно наше, а где твое золото?

Когда я ступил на монастырский двор, аббатиса самолично прокапывала от крылечка водосточную канаву.

Я подошел – она и головы не повернула, продолжая свои огородные хлопоты.

Наблюдая за ее спокойными и верными движениями, я постоял немного рядом. Но вот она решила отдохнуть, сдвинула свой серый капюшон со лба, и я заговорил:

– Как ярка осень в России! – окинул я окрестность взглядом живописца. – Это всегда так всё вспыхивает вдруг?

Аббатиса опять принялась ковырять лопатой. Верно, почитала празднословие смертным грехом. А может быть, подзабыла французский?.. Нет, едва ли, судя по досье, у нее вполне приличное образование.

– Мой лекарь тоже рекомендовал движение на свежем воздухе. Да все недосуг. Много работы. – Я не оставлял попыток вызвать женщину на разговор.

Она начала сгребать разноцветную палую листву в корзину.

– Мадам, я что-то давно не вижу вашу юную послушницу…

Аббатиса распрямилась и, обеими руками опершись на черенок лопатки, прямо посмотрела мне в глаза.

– Я – тоже. Как вы ее с собой увезли, так и всё…

– Так и всё… – повторил я задумчиво. – Я, признаться, соскучился. Да и с вами, глубокоуважаемая матрона, жалко расставаться.

Тут тетка совсем насторожилась.

– Расставаться?!..

– Да, почтеннейшая. Скоро мы вас покинем. Кстати, – подпустил я игривую нотку в наш печальный разговор, – мы таки усвоили иные русские традиции. Император сказал, что уходя, он здесь подожжет и взорвет всё к чертовой бабушке! Так что под главные дворцы и башни уже закладывают порох.

Монахиня, взявшись рукою под сердцем, от испуга перешла на русский:

– Батюшки!..

– Да! – спохватился я, потому что чуть не забыл сообщить еще кое-что интересное. – Послезавтра на рассвете будет расстрелян главный изменник и шпион – Иван Беклемишев. Из-за которого провалился весь русский поход нашей армии. Расстрел Беклемишева и послужит сигналом к взрыву башен Кремля.

– Господи!.. – снова ахнула аббатиса.

– Последнее время он называл себя русским, – теперь я трепался в свое удовольствие. – Так что помолитесь за него своему русскому Богу. Как там этого Бога зовут?

– Иисус Христос…

Я невольно изумился:

– Серьезно?! Нет, в самом деле?.. Забавно. Не ожидал…

– А вы думали, кто? – мрачно поинтересовалась монахиня.

– Да признаться, думал, кто-то более воинственный.