Исследователи многих поколений обращались к истории пушкинской дуэли. П.Е. Щёголев посвятил этой теме фундаментальную двухтомную монографию «Дуэль и смерть Пушкина». Книга сохранила значение до наших дней. В первом издании, появившемся до революции, исследователь ограничил задачу, сведя её к «прагматическому изложению столкновения Пушкина с Дантесом». Трагедия получила вид семейной драмы, драмы ревности. В издании 1928 г. автор раздвинул рамки своей концепции, сосредоточив внимание на взаимоотношениях поэта с царским двором и высшим обществом1784
. П.Е. Щёголев впервые собрал и систематизировал огромный фактический материал. Но он не воспользовался приёмами критики источников, разработанными петербургской источниковедческой школой, что сказалось на его выводах.В последующие десятилетия многие исследователи обращались к истории гибели Пушкина. Специальные работы этой теме посвятили А.С. Поляков, Б.В. Казанский, Л.П. Гроссман, А.А. Ахматова, Ю.М. Лотман, Н.Я. Эйдельман, Э.Г. Герштейн, М.И. Яшин, С.Б. Ласкин. В 1989 г. С.Л. Абрамович опубликовала книгу «Пушкин в 1836 году. (Предыстория последней дуэли)»{1}
. Открытия С.Л. Абрамович повлекли за собой крушение многих легенд и традиционных представлений.Недавно профессор Серена Витале из Милана получила в своё распоряжение подлинники писем Жоржа Дантеса к приёмному отцу Геккерну и жене Катерине, хранившиеся в семейном архиве баронов Геккернов1785
. В отрывках эти письма давно стали достоянием науки. Но полный текст их опубликован впервые1786.Накопление новых данных позволяет осуществить общий пересмотр истории дуэли и заново реконструировать события, приведшие к трагической гибели величайшего поэта России.
Примечания
1
Т. XIII. С. 280. (В такой форме: номер тома римской цифрой и страницы – Сочинения Пушкина здесь и ниже цитируются по Полному собранию сочинений в 16 тт. Изд. Академии наук. 1937–1949. Все остальные издания Полного собрания сочинений А.С. Пушкина указываются по форме: ПСС, номер тома и год издания.)2
После возвращения из ссылки Пушкин забыл и думать об операции. Но на тяжёлые приступы «рюматизма» он продолжал жаловаться.3 Т. XIII. С. 263–264.
4 Т. XIII. С. 271.
5 Т. XIII. С. 283.
6 Эйдельман 1979. С. 396.
7 Модзалевский 1925. С. 20; см. также: Эйдельман 1979. С. 327–336, 360–365, 381–403.
8 Пушкин А.С. Стихотворения лицейских лет. СПб., 1994. С. 286, 373, 684.
9 Торговец из Опочки И.И. Лапин записал в дневнике 29 мая 1825 г., что видел Пушкина в странной одежде: в ситцевой красной рубашке, опоясанного голубой лентой, с соломенной шляпой на голове и с железной тростью. (См.: Бартенев. С. 128).
10 Модзалевский 1925. С. 21–29.
11 Анненков 1874. С. 321.
12 Согласно воспоминаниям А.Г. Хомутовой, она беседовала с Пушкиным вскоре после вызова его к царю (Русский архив. 1867. № 7. С. 1065–1068). Автор специальной монографии Н.Я. Эйдельман выделил Записки Анны Хомутовой в качестве «основного текста», поскольку мемуаристка виделась с Пушкиным 26 октября 1826 г. и, вероятно, вскоре же записала рассказ поэта как бы в «стенографической записи». (Эйдельман 1987. С. 28–29). Хомутова точно назвала день и час встречи с Пушкиным, что позволило Эйдельману заключить, что в основе её рассказа лежали какие-то дневниковые записи. Однако это сомнительно: оригинал записок Хомутовой не сохранился, и данные о времени их составления отсутствуют. Предположение о дневнике остаётся чисто умозрительным.
13 День Николая I был заранее расписан по часам и минутам. С утра он слушал рапорты московского генерал-губернатора, Д.В. Голицына, Бенкендорфа, Нарышкина, посетил мать. Узнав о приезде Пушкина, царь велел дежурному генералу привести его в комнату к Дибичу в Чудовом монастыре, откуда препроводить в свой кабинет в половине четвёртого дня. Назначенное время оказалось неудачным. В 3 часа дня 8 сентября 1826 г. Николай I сел обедать с принцем прусским Фридрихом Вильгельмом. (Модзалевский 1929. С. 359–360; Эйдельман 1987. С. 18). Закончить обед через полчаса не было никакой возможности. После обеда царь отдыхал.
14 Черейский. С. 139.
15 Т. XIII. С. 283–284.
16 Лицейский товарищ поэта М. Корф слышал этот рассказ из уст государя и поспешил записать его через два дня после разговора. Корф «застенографировал» слова царя, но при этом не удержался от собственного комментария. К словам «в ранах» он приписал «от известной болезни», имея в виду болезнь венерическую. Однако добросовестность в конце концов взяла верх, и Корф вычеркнул добавленные от себя слова. (Эйдельман 1987. С. 171).
17 Т. XIII. С. 296, 559.
18 Т. XIII. С. 257.
19 Русская старина. 1899. № 8. С. 310. Характерная фраза: «Он [Пушкин] наговорил мне пропасть комплиментов насчёт 14 декабря», – как показал Н.Я. Эйдельман, отсутствует в автографе дневника Корфа и в первом посмертном издании его записок; она появляется лишь во втором издании.