Дуэль Пушкина

Нессельроде имел много соглядатаев в своём министерстве, а потому он и его жена («мадам Н.») заполучили в свои руки один экземпляр анонимного письма. Если бы Дантес воспользовался советом отца и на допросе упомянул об экземпляре пасквиля, имевшемся у Нессельроде, суд мог бы затребовать важнейший дуэльный документ. Однако записка Геккерна не попала в руки Дантеса, а отложилась в архиве III Отделения.

Чтобы дать сыну представление о пасквиле, Геккерн упомянул, что анонимное письмо, показанное ему Нессельроде, «написано на бумаге такого же формата, как и эта моя записка»[928]. А.С. Поляков имел случай отметить, что записка барона сыну по формату не совпадает с «дипломом»[929]. В самом деле, «диплом» имеет формат 11,5 x 18 см и написан на лицевой стороне сложенной половины листа. Записка барона написана на тонкой бумаге с филигранями (литеры JWH, 18), на четвертушке бумаги 12,5 x 19 см[930]. Барона не интересовала бумага «диплома» сама по себе. Он хотел дать сыну примерное представление о внешнем виде «диплома».

Содержание записки подтверждает непричастность Геккернов к составлению анонимного пасквиля.

Тотчас после смерти Пушкина А. Тургенев в дневнике дважды упомянул о том, что в доме Карамзиных говорили о князе И.С. Гагарине как авторе пасквиля[931]. На панихиде Тургенев наблюдал за тем, пойдёт ли Гагарин к гробу и отдаст ли последнее прощание. Поведение Гагарина сняло подозрения Тургенева. Случай этот был рассказан Тургеневым самому Гагарину и известен только со слов последнего[932].

Обвинение Гагарина бросило тень и на князя П.В. Долгорукова, снимавшего квартиру вместе с ним[933]. Попытки графологического анализа анонимного «диплома» вызвали длительную полемику, но не дали достоверных результатов[934].

С.А. Соболевский записал слухи об авторстве Гагарина, но при этом подчеркнул, что «главнейший повод к такому предположению дала бумага, подобную которой, как утверждали, видели у Гагарина»[935]. Никаких других улик против Гагарина не было[936]. По поводу слухов о Гагарине Соболевский писал: «Твёрдо уверен, что это клевета»[937].

Князь Гагарин принадлежал к образованной русской молодёжи, ценившей гений Пушкина. Именно он принёс в «Современник» стихи Ф.И. Тютчева и передал тому отзыв Пушкина: «Пушкин ценит Ваши стихи как должно и отзывался мне о них весьма сочувственно. Я отменно рад, что могу передать Вам это известие»[938]. В обществе было замечено, как тяжело переживал Гагарин смерть поэта. Жизнь Гагарина была отмечена духовными исканиями. Он принял католичество, что было полной неожиданностью для его друзей в Петербурге.

К.О. Россет вспоминал о своей дружбе с Пушкиным с умилением. Но он вёл себя не вполне дружественно по отношению к поэту. Распечатав письмо, адресованное не ему, он не уничтожил пасквиль, а показал его поручику Скалону, Гагарину, Долгорукову, позже великому князю Михаилу Павловичу[939]. К.О. Россет утверждал, будто показал пасквиль Гагарину и Долгорукову, потому что «по почерку стал догадываться, что („диплом“. — Р.С.) от них»[940]. Тем самым он объяснял своё свободное обращение с анонимным письмом. Но его припоминания не отличались точностью. Почерк анонимных писем не поддаётся идентификации.

Обратимся к воспоминаниям И.С. Гагарина, записанным в начале 60-х годов. Повествуя о посещении Россета и беседе с ним, Гагарин подтвердил: «…я действительно приметил, что письмо, показанное мне К.О.Р., было писано на бумаге, подобной той, которую я употреблял… на этой бумаге не было никаких особенных знаков, ни герба, ни литер»[941].

В литературе осталось незамеченным разительное противоречие в показаниях, касающихся пасквиля. Характеристика Гагарина подтверждается палеографическими наблюдениями за двумя сохранившимися экземплярами «диплома». Но она полностью расходится со свидетельством Яковлева, которому письмо показал сам Пушкин.

Сохранившиеся «дипломы» писаны на толстой, плотной бумаге, не имевшей филиграней. О такой бумаге Гагарин сообщал следующее: «…я её покупал, сколько могу припомнить, в английском магазине, и, вероятно, половина Петербурга покупала тут бумагу»[942]. Яковлев держал в руках «диплом», который был написан на бумаге лучшего качества, используемой иностранными посольствами[943]. Какой же была бумага в действительности: грубой, доступной половине Петербурга, или дорогой, используемой иностранными посольствами? Противоречие, видимо, объясняется тем, что Яковлев и Гагарин видели разные экземпляры «диплома». Лицейский друг обследовал оригинал, присланный Пушкину. Гагарин видел копию, полученную К.О. Россетом.

В архивах III Отделения сохранились образцы бумаги, которой пользовались Геккерны. Их бумага более тонкая, чем бумага сохранившихся экземпляров пасквиля и, в отличие от них, имеет филиграни[944].