Дуэль Пушкина

Записка 21 ноября проникнута иным настроением, чем предыдущая, написанная в середине ноября. Тогда Дантес был ещё всецело во власти романтических переживаний: он счастлив тем, что его Натали спокойна. Теперь нежное участие уступило место грубости. «Нынче утром я виделся с известной дамой, — писал Жорж Катерине, — и, как всегда, моя возлюбленная, подчинился Вашим высочайшим распоряжениям; я формально объявил, что был бы чрезвычайно ей обязан, если бы она соблаговолила оставить эти переговоры, совершенно бесполезные, и коль Месье (Пушкин. — Р.С.) не довольно умён, чтобы понять, что только он и играет дурацкую роль в этой истории, то она, естественно, напрасно тратит время, желая ему это объяснить»[1171]. О каких переговорах, надоевших кавалергарду, писал Дантес?

Письмо Софи Карамзиной помогает понять слова Жоржа. Близилась свадьба, а Пушкин, отметила Софи, до сих пор «упорно заявляет, что никогда не позволит жене присутствовать на свадьбе, ни принимать у себя замужнюю сестру. Вчера я убеждала Натали, чтобы она заставила его отказаться от этого нелепого решения, которое вновь приведёт в движение все языки города»[1172]. Как следует из записки Дантеса, Натали и без подсказки Софи пыталась доказать мужу, что не может порвать родственных отношений с сестрой Катериной. Вопрос о поведении поэта обсуждался не только в светских салонах, но и при дворе. Сам царь, внимательно следивший за делом Пушкина, нашёл нужным выразить своё отношение к происходящему. «Его величество, желая сделать что-нибудь приятное вашему мужу и вам, — значилось в записке Бенкендорфа Н.Н. Пушкиной, — поручил мне передать Вам в собственные руки сумму» в 1000 рублей на свадебный подарок сестре Екатерине[1173].

Неожиданный подарок Николая I укрепляет подозрения в том, что он непосредственно участвовал в устройстве «счастья» Катерины и Дантеса. Получив деньги из Зимнего, Пушкин лишился возможности не пустить жену на свадьбу.

Записка Дантеса обнаруживает, сколь пристрастно и зло интерпретировала Софи поведение Натали, замешательство которой было вполне понятным. Все попытки Пушкиной добиться родственного примирения неизменно наталкивались на категорический отказ. В своей записке кавалергард не скрывал чувства раздражения против Натали. Но следует иметь в виду, что Жорж писал невесте верноподданнические реляции. Что было у него на сердце — кто знает. Окружающие не сомневались, что он ведёт двойную игру в отношении сестёр.

Последняя из сохранившихся записок Дантеса к Катерине датируется 26 декабря[1174].

Кавалергард придавал особое значение празднику, в котором участвовал «Двор». Выражение «Двор» имело в устах светского человека вполне определённое значение. В письме Катерине Жорж писал: «…начну с исполнения комиссии Барона, который поручает мне ангажировать Вас на первый полонез, а ещё просит сказать, чтобы Вы расположились поближе к Двору, дабы он смог Вас отыскать»[1175]. Смысл приведённых слов заключался в том, что Гончаровой следовало держаться так, чтобы «Двор» (царь) мог в любой момент подозвать и расспросить её о близкой свадьбе.

К началу января последние приготовления к венчанию были завершены. Братья Софи Карамзиной посетили Геккерна и были «ослеплены изяществом их квартиры», в особенности же убранством комнат, отведённых бароном молодым[1176]. Старый Геккерн старательно устраивал гнездо, в котором предстояло жить двум людям, связанным пороком, и нелюбимой Катерине Гончаровой.

Выйдя замуж за Дантеса, Катерина в мгновение ока превратилась из девицы-бесприданницы в богатую даму, невестку посла, представителя старинной аристократической фамилии Голландии. Роскошные апартаменты баронессы соответствовали богатству и положению семьи Геккернов.

Что касается Пушкиных, они занимали тесные покои и жили долгами. Уже в июле 1836 г. Натали признавалась брату: «Мы в таком бедственном положении, что бывают дни, когда я не знаю, как вести дом»[1177]. В декабре 1836 г. Наталья Николаевна не имела денег на оплату долгов булочнику, молочнице, аптекарю, кучеру, лавочникам, брала в долг продукты питания, дрова и пр.

Дантес мог обеспечить жене образ жизни, приличный для аристократии. Пушкину всё труднее было выполнять обязательства, которые он принял на себя при вступлении в брак. Согласившись на родственные сношения с Геккернами, Пушкины неизбежно оказались бы в положении бедных родственников, что было невыносимо. Между тем, из рассказов Александрины поэт знал, что Дантес готов возобновить домогательства в отношении Натали.

Свадьба Дантеса и Екатерины Гончаровой состоялась в воскресение 10 января. Жених и невеста венчались по католическому обряду в церкви св. Екатерины и по православному — в Исаакиевском соборе. В качестве свидетелей со стороны невесты был её дядя граф Г.А. Строганов и брат — поручик Иван Гончаров, со стороны жениха — посол барон Геккерн, виконт д’Аршиак, полковник Кавалергардского полка Александр Полетика и ротмистр того же полка Августин Бетанкур[1178].