Дух Фиилмарнен и его дети

– Не секрет, – ответил Хиреворд, – но поднимается ветер, а нам нужно быстрее вернуться домой. Больной едет с утра и наверняка начал подмерзать.

– С утра? Неужто кто– нибудь из Уостерли? – выдвинул догадку Агне.

– Вот именно, – с каким – то странным намеком подтвердил Хиреворд.

– Тогда я погожу заходить к вам в гости, С Бордом Уостерли я не в ладах, – натянуто рассмеялся Агне. – Даже мои собаки рычат на ваши сани. Прощайте!

Гюрд и заяц с облегчением услышали затихающий хруст снега под охотничьими лыжами их общего врага. Когда он совсем затих, Алиа спросила сына:

– Зачем ты соврал Агне?

– Они с Гюрдом в ссоре.

– Интересно, есть ли в Гаутанде хоть один человек, с которым Агне не в ссоре? Что – то наш больной затих.

– Сейчас посмотрю, – Хиреворд присел рядом с санями и, слегка приподняв шкуру, позвал Гюрда по имени.

Гюрд закрыл глаза и ничего не ответил. Заяц тоже закрыл глаза и отчаянно уткнулся мордочкой в грудь мальчика. Оба затаились, чтобы не выдать себя прерывистым дыханием.

– Он спит, – встав, сказал Хиреворд.

– Вот и хорошо, что он ничего не слышал. Поехали, а то быстро темнеет.

Сани двинулись. Заяц, поглаживаемый мальчиком, пригрелся и успокоился. Гюрд задремал под мерное покачивание и завывание ветра. Внезапно он резко проснулся, не срезу сообразив, отчего холодный ветер бросил ему в лицо горсть мокрой снежной пыли. Оказалось, заяц решил, что прокатился уже достаточно и покинул своего невольного спутника.

Сон как рукой сняло. Гюрд слегка отодвинул шкуру, выглянув наружу. С неба на землю лился черный мрак, освещаемый лишь снежным светом. В воздухе вились клубы разлапистых снежинок. Они тотчас залепили Гюрду глаза и рот.

– Укройся, – нагнулся к нему шедший рядом Хиреворд. Его брови и волосы поседели от снега. – Уже недалеко.

Действительно, вскоре собаки побежали быстрее и на их радостный лай отозвались другие. Хиреворд и Алиа стали перекликаться с кем – то, чтобы им открыли ворота. С саней сняли шкуры и Алиа, взяы Гюрда на руки, внесла его в дом.

– Никому ко мне не входить, больному нужно отдохнуть, – заявила она, а мальчик лишь успел разглядеть несколько лиц людей, освещенных алым светом факелов, сдуваемых ветром.

В избе Алиа было тепло натоплено. Пол и стены были устланы и увешаны коврами из кусочков меха. В углу располагался обмазанный глиной очаг. В его большой пасти, словно косточки, похрустывали почти прогоревшие березовые дрова. На уровне плеч наискось лежали доски широких полатей с разложенными на них льняными простынями и шкурами. На них – то Алиа и уложила Гюрда. Быстро стащив с него волчьи сапоги, шапку и доху, она тепло укрыла его меховым одеялом и взбила набитую душистой травой подушку.

– Я выйду, а ты осмотрись, – сказала она. – Никто тебе мешать не будет.

Гюрд молча кивнул. Когда Алиа вышла, он бессмысленно скользнув глазами по комнате, вдруг каждой клеточкой почувствовал свое одиночество в этом большом доме. Гюрд изо всех сил закусил нижнюю губу.

– Ты просто тоскуешь по дому, – ласково сказала вошедшая Алиа. – Так трудно только в первую ночь, потом станет легче. Я думаю, твоя сестра Хилла не усидит и вскоре навестит тебя. На вот, выпей травяного чаю.

Женщина отошла и села у очага. По сдерживаемому судорожному дыханию она слышала, что Гюрд не спит. Однако вскоре тепло и усталость взяли над ним верх.

Мальчик проснулся рано. Хотя в помещении, где он лежал, стоял полумрак, он узнал о наступлении утра по поплывшим по дому запахам готовящейся пищи, лаю собак и голосам кормящих их людей. В приоткрытый люк над очагом виднелся кусочек белого неба. Алиа уже возилась у огня. Увидев, что Гюрд не спит, она перекинулась с ним парой ласковых слов и принялась за лечение. Прежде всего она распарила его ноги в горячей воде с кусочками бузины и букетом из двенадцати трав, затем смазала гусиным жиром, смешанным с настоем зверобоя и под конец обложила мешочками, наполненными раскаленным песком. После этого Гюрду пришлось выпить чашку горячего медвежьего топленого сала и чашку отвара из малины с ежевикой на меду.

– А теперь, чтобы тебе не было скучно, я позову сюда наших ребят.

Не успел Гюрд глазом моргнуть, как возле его постели на меховом ковре устроились Хиреворд, два мальчика, похожих, словно два отражения в воде, и маленькая девочка.

– Ну, Гюрд, с нами ты не соскучишься, – рассмеялся Хиреворд, который, по- видимому, верховодил всей этой компанией. – Знакомься, это мои братья, Ирне и Ирле, сыновья двух моих старших сестер, а это моя самая младшая сестренка Ларио.

– Может ли это быть? – удивился Гюрд. – Твои братья похожи так, словно они дети одного отца и одной матери, а твоя сестра не похожа ни на одного из известных мне членов вашего рода.

– Тут нет ничего удивительного, – ответил один из двух мальчиков, похожих как два отражения, высокий, худенький, остроносый, с лицом, усеянным большими коричневыми и маленькими рыжими веснушками. – Наши матери – близнецы вступили в брак с двумя братьями – близнецами, и у обеих в один и тот же год родилось по сыну. Мы так похожи, что и родители не всегда могут распознать нас.