Дух Фиилмарнен и его дети

– Как ты можешь так упрямиться, когда речь идет о том, чтобы ты поскорее встал на ноги? – возмущенно всплеснула руками Хилла, а глаза ее гневно сверкнули: «Как ты можешь лишить меня такой удобной возможности часто видеть Хиреворда!»

В этот момент домой вернулся Стиг. Выслушав от дочери предложение Хиреворда, старый кузнец сказал:

– Если бы твоя мать и вправду взялась поставить Гюрда на ноги, я сковал бы ей железный нож и выложил бы его ручку бирюзой. Но уверен ли ты, что мой сын не будет в вашем доме в тягость?

Те же сомнения возникли у вернувшейся с охоты Ойглы. Порешили на том, что Хиреворд отправится домой, а завтра, если его мать возьмется лечить Гюрда, приедет за ним. Отдав в починку свой сломанный охотничий нож, Снайдерс ушел.

Всю ночь Гюрд не спал. Никогда раньше не приходилось ему покидать свой родной дом. К тому же, одно дело, если бы он пришел к Снайдерсам сильным и здоровым, и совсем другое, когда его привезут беспомощным и больным. Жаловаться и просить отказаться от этой затеи Гюрд не посмел: родители сочли бы такой отказ верхом неблагодарности. Оставалось надеяться, что Хиреворд не приедет.

Под утро Гюрд задремал. Однгако, как все больные, спал он чутко. Услыхав на дворе лай чужих собак, Гюрд понял, что от нежеланных гостей ему не отвертеться. Что творится за распахнутой дверью, мальчик со своих полатей не видел. Он лишь слышал завывание ветра, загонявшего на порог тучи снежинок, вспыхивавших последним своим серебристым светом перед тем, как сгинуть в жаркой духоте дома, да веселые голоса снаружи. Вскоре все прояснилось. Оказывается, мать Хиреворда не только согласилась взяться за лечение, но и сама вместе с сыном приехала за больным.

Мать Хиреворда звали Алиа. Она была высокой, широкоплечей и сильной как мужчина. Хиреворд, необычайно развитый и сильный по сравнению со своими сверстниками, рядом с матерью смотрелся как миниатюрная девушка. В семье кузнеца, где все, покоряясь воле молчаливого Стига, были немногословны, Алиа, брызжущая здоровьем и весельем, поразила всех неумолчными разговорами и смехом, похожим на отдаленные раскаты грома.

–Ну что,– обратилась Алиа к больному, – иногда и сын великого духа Фиилмарнена нуждается в помощи простых смертных?

Она ловко и совсем не больно ощупала распухшие ноги Гюрда, приложила ухо к лающей груди. Затем они вдвоем с матерью собрали мальчика в дорогу, и Алиа, словно пушинку, без малейших усилий вынесла его на улицу, где их ждали собаки, впряженные в длинные сани. От свежего воздуха, внезапно ударившего в ноздри, у Гюрда закружилась голова. От белоснежной красоты, которая обрушилась на него после темной избы, мальчик словно ослеп. Вкусный воздух, мохнатые белые шапки деревьев, скрип снега под ногами – все это так ошеломило Гюрда, что он едва почувствовал, как его укладывали в сани, как заботливо укутывали в меха и прощально целовали теплыми губами родные.

Едва сани выехали за ограду дома кузнеца, как все черные предчувствия мальчика улетучились. Если он смотрел вперед, то видел спины Хиреворда и Алиа, и разноцветные хвосты – кренделя бегущих собак. Если он глядел по сторонам, то видел сливавшиеся в единый частокол темные стволы деревьев, припудренные серебром ночного инея. А если поднимал глаза вверх, то над ним распластывались громадные кривые ветви вековых гигантов, облепленные толстым слоем игольчатого снега, словно наряженные в пушистые кроличьи меха. С наслаждением Гюрд прислушивался к мягкому похрустыванию наста под санями и вглядывался во вспыхивавшие на нем разноцветные звезды, потухавшие при приближении. Ветерок налетал, холодя его горячий лоб и коля иголочками снега щеки. Замысловатые снежинки садились на его доху и таяли от дыхания мальчика.

Через некоторое время ветерок начал крепчать и из седых туч повалил мокрый снег. Чтобы то и другое не докучало больному, Алиа с головой накрыла его медвежьей шкурой, оставив сбоку отдушину для воздуха. Надышав под шкурой так, что стало тепло, Гюрд начал дремать, как вдруг через отдушину ему на грудь бросилось что – то лохматое и холодное. Схватившись за него рукой, Гюрд нащупал длинные дрожащие уши, а через доху почувствовал, как колотится сердце прильнувшего к нему зайца.

– Эй, – раздалось снаружи, – вы не видели тут зайца? А, долгих лет вам, Алиа и Хиреворд!

– Здравствуй, Агне, – ответили мать и сын. – Зайца мы здесь не приметили.

– Вот несчастье! Я гонял его долго, он стал уже делать долгие лежки и вот пропал! Если бы не этот проклятый снег, идущий стеной, мои собаки давно бы нашли его по следам! А теперь он, верно, сидит где–нибудь неподалеку и посмеивается надо мной!

При звуке нового голоса не только у зайца, но и у Гюрда забилось сердце. Нет сомнений, это подлый Агне Дарнер! Вот будет унижение, если он увидит, что Гюрда везут в санях, спеленутого и беспомощного, точно куклу!

Словно услыхав опасения Гюрда, Агне спросил:

– А вы куда направляетесь?

– Да вот, везем одного заболевшего родича домой.

– И кого же, если не секрет?