Читаем Дух Меркурий полностью

Этот центр называется у него domus ignis, или Enoch[422] (последнее обозначение явно позаимствовано у Парацельса) Дорн утверждает, что ничто так не походит на Божество, как центр. Ведь центр не занимает никакого пространства, значит, его невозможно ни постичь, ни увидеть, ни измерить. Такова же природа Бога и духов Центр поэтому есть «бесконечная бездна тайн»[423]. Огонь, имеющий центр своим истоком, все выносит наверх; когда же он охладевает, все вновь отпадает к центру «Движение это физиохимики называют кружным и подражают ему в своих действованиях»[424]. В момент кульминации, как раз перед падением вниз, элементы (вследствие приближения к тверди небесной) воспринимают «мужеское семя звезд», которое проникает в элементарные matrices (т е несублимированные элементы) во время падения. Таким образом, у всех созданий по четыре отца и четыре матери Восприятие семени (зачатие) происходит per influxum et impressionem Солнца и Луны, которые, стало быть, предстают некими природными божествами, хотя Дорн и выражает это не столь уж отчетливо[425]

Возникновение элементов и вознесение их силой огня к тверди небесной служат образцом для спагирического процесса. Нижние воды, очищенные от своей тьмы (depuratio), должны быть отделены от вод небесных с помощью тщательно регулируемого пламени. Благодаря этому происходит следующее: возносясь вверх, spagynca foetura облекается небесной природой, а при обратном спуске восприемлет природу земного центра, но сохранив при этом «втайне» природу центра небесного. Spagyrica foetura есть не что иное как filius philosophorum, т. е. внутренний вечный человек, скрытый под скорлупой человека внешнего и смертного. Это не только панацея от всех телесных недугов, но и особое снадобье от «тончайшей духовной болезни в человеческом духе»[426] «Ибо в единице,— продолжает Дорн,— единица есть и единицы несть; она проста и состоит из четверицы Когда последняя очищается огнем на солнце[427], проступает вода чистая[428], и она (единица как четверица), вернувшись к простоте, покажет адепту исполнение таинств[429] Здесь центр природной мудрости, чья окружность, замкнутая на себе самой, образует круг: неизмеримый порядок, протянувшийся в бесконечность... Здесь четверица, внутри которой троица, сочетаясь с двоицей в единицу, исполняет все и делает это чудесным образом»[430]. В этих соотношениях между числами 4, 3, 2 и 1, по словам Дорна, «вершина всего знания и мистического искусства, и непогрешимый центр середины» (infallibile medij centrum)[431]. Единица есть средоточие круга, центр троицы, а также «foetus novenarius», т. е. она — как девятка по отношению к огдоаде, или квинтэссенция — по отношению к четверице[432].

Средоточие центра — огонь. На нем зиждется наиболее простая и совершенная форма: круг. Точка ближе всего к природе света[433], а свет есть «simulacrum Dei»[434]. Как твердь была создана посреди вод («mediam inter supra et infra coelestes aquas naturam habebit»)[435], так и в человеке есть некое lucidum corpus [светлое, или прозрачное, тело], а именно humidum radicale, проистекающее из области наднебесных вод. Это corpus — «сидерический бальзам», поддерживающий жизненное тепло. «Spiritus ille aquarum supra coelestium» размещается в мозгу, откуда контролирует работу органов чувств. Бальзам обретается в сердце микрокосма, как Солнце в макрокосме[436]. «Corpus lucens» — это астральное тело, «твердь», или «звезда», в человеке. Подобно Солнцу на небе, бальзам в человеческом сердце есть огненный, лучезарный центр. Это «punctum Solis» встречается нам уже в «Turba philosophorum», где означает зародыш яйца в желтке, пробуждаемый к жизни теплом наседки[437]. В древнем трактате «Consilium coniugii» говорится, что в яйце содержатся четыре элемента и в придачу «красный punctus Solis посередине» — маленькая курочка[438]. В этом «цыпленке» (pullus) Милиус видит «птицу Гермесову»[439], которая есть не что иное как еще один синоним Spiritus mercurialis.

Как показывает все вышеизложенное, retorta distillatio ex medio centri означает пробуждение и развитие некоего душевного центра — понятие, которое психологически совпадает с понятием самости.

<p><strong>g. Coniunctio весенней порой</strong></p>
Перейти на страницу:

Все книги серии История психологии в памятниках

Похожие книги

Косьбы и судьбы
Косьбы и судьбы

Простые житейские положения достаточно парадоксальны, чтобы запустить философский выбор. Как учебный (!) пример предлагается расследовать философскую проблему, перед которой пасовали последние сто пятьдесят лет все интеллектуалы мира – обнаружить и решить загадку Льва Толстого. Читатель убеждается, что правильно расположенное сознание не только даёт единственно верный ответ, но и открывает сундуки самого злободневного смысла, возможности чего он и не подозревал. Читатель сам должен решить – убеждают ли его представленные факты и ход доказательства. Как отличить действительную закономерность от подтасовки даже верных фактов? Ключ прилагается.Автор хочет напомнить, что мудрость не имеет никакого отношения к формальному образованию, но стремится к просвещению. Даже опыт значим только количеством жизненных задач, которые берётся решать самостоятельно любой человек, а, значит, даже возраст уступит пытливости.Отдельно – поклонникам детектива: «Запутанная история?», – да! «Врёт, как свидетель?», – да! Если учитывать, что свидетель излагает события исключительно в меру своего понимания и дело сыщика увидеть за его словами объективные факты. Очные ставки? – неоднократно! Полагаете, что дело не закрыто? Тогда, документы, – на стол! Свидетелей – в зал суда! Досужие личные мнения не принимаются.

Ст. Кущёв

Культурология
Мифы и легенды рыцарской эпохи
Мифы и легенды рыцарской эпохи

Увлекательные легенды и баллады Туманного Альбиона в переложении известного писателя Томаса Булфинча – неотъемлемая часть сокровищницы мирового фольклора. Веселые и печальные, фантастичные, а порой и курьезные истории передают уникальность средневековой эпохи, сказочные времена короля Артура и рыцарей Круглого стола: их пиры и турниры, поиски чаши Святого Грааля, возвышенную любовь отважных рыцарей к прекрасным дамам их сердца…Такова, например, романтичная история Тристрама Лионесского и его возлюбленной Изольды или история Леира и его трех дочерей. Приключения отчаянного Робин Гуда и его веселых стрелков, чудеса мага Мерлина и феи Морганы, подвиги короля Ричарда II и битвы самого благородного из английских правителей Эдуарда Черного принца.

Томас Булфинч

Культурология / Мифы. Легенды. Эпос / Образование и наука / Древние книги
Повседневная жизнь Китая в эпоху Мин
Повседневная жизнь Китая в эпоху Мин

Правление династии Мин (1368–1644) стало временем подведения итогов трехтысячелетнего развития китайской цивилизации. В эту эпоху достигли наивысшего развития все ее формы — поэзия и театр, живопись и архитектура, придворный этикет и народный фольклор. Однако изящество все чаще оборачивалось мертвым шаблоном, а поиск новых форм — вырождением содержания. Пытаясь преодолеть кризис традиции, философы переосмысливали догмы конфуцианства, художники «одним движением кисти зачеркивали сделанное прежде», а власть осуществляла идейный контроль над обществом при помощи предписаний и запретов. В своей новой книге ведущий российский исследователь Китая, профессор В. В. Малявин, рассматривает не столько конкретные проявления повседневной жизни китайцев в эпоху Мин, сколько истоки и глубинный смысл этих проявлений в диапазоне от религиозных церемоний до кулинарии и эротических романов. Это новаторское исследование адресовано как знатокам удивительной китайской культуры, так и тем, кто делает лишь первые шаги в ее изучении.

Владимир Вячеславович Малявин

Культурология / История / Образование и наука