Дух свободы: Наследники партизан

Здесь Сергея охватывал странный покой. Бесконечный поток мыслей и шуток в голове обрывался, и становилось тихо, спокойно и как-то неуместно мирно, как будто он был здесь защищен, хотя никакой логики в этом не было. Этот холм с соснами, крестами и вытоптанной тропой на вершину был настоящим кладбищем и в то же время источником вдохновения, по крайней мере, для Сергея.

Поднявшись быстро на самую высокую точку холма, Сергей хотел сразу пойти на спуск по другой тропе, но замер, обернулся и посмотрел на колокол. Его держали четыре ноги-колонны, что в полумраке утра превращались в единый темный идол.

Он был здесь двадцать девятого октября, в ночь расстрелянных поэтов[76]. Кирилл сидел на сутках, Иван был уже в СИЗО, Руслан – еще один товарищ по августовским баррикадам – отошел от дел, а Витя давно уехал. С Артуром он уже не общался и потому остался в тот день совсем один и зачем-то приперся сюда. Именно приперся, не понимая, зачем оно ему надо.

Ему говорили, что это может быть небезопасно, что, хотя люди собирались тут ежегодно, в этот раз могут начать разгонять. Но люди все равно пришли, и бело-красно-белые флаги были развернуты, только Серега стоял тут совсем один среди людей и смотрел на колокол, как на идола, не слыша ни голосов, ни стихов.

Он курил тогда. Он закурил теперь. Щелкнул зажигалкой и замер, медленно затягиваясь, слушая утро.

«Мне нужно просто немного больше сил», – думал он, докурив. Тушил сигарету о песок тропы, прятал окурок в карман, чтобы выбросить после. Разворачивался резко и решительно, будто это что-то значило. И мимо крестов шагал вниз по тропе, но уже по другой стороне холма, к другой арке, и теперь уже со странной мощной силой внутри, как будто в нем что-то ожило, что-то, почти угасшее в последние недели.

В конце концов, Сергей не был супергероем и дураком не был. Он все видел, все понимал, уставал и терял надежду, но признаваться в этом даже самому себе не собирался!

Он выходил из арки, запоздало прятал лицо воротником водолазки и решительным шагом шел на холм, следовал вдоль забора, глядя не по сторонам, не на МКАД, по которому уже спешили машины, а себе под ноги. Смотрел, как промокают его ботинки от влажной травы, и не ясно было, виной тому роса, туман или мелкий дождь, просто разум цеплялся за капли влаги на обуви, сохраняя пустоту внутри.

Он оступился. Нога провалилась в какую-то небольшую яму, скрытую травой. Все же тут, на склоне холма, зажатого между МКАДом и забором, никто обычно не гулял. Не было никакого смысла здесь ходить, если не собираешься повесить что-то на забор.

Эта запинка заставила Серегу очнуться, осмотреться и понять, что он вообще-то уже на холме, а значит, надо было действовать. Зная размеры своей чудо-растяжки, он измерил холм шагами. Был он, конечно, неровным. Сетка забора делилась на сектора между столбами, и не все они совпадали, но Сергей быстро нашел более-менее подходящий участок, осмотрелся и, игнорируя проезжавшие мимо машины, вытащил из-под байки свою стопку листов. Она была сложена гармошкой, а сверху и снизу торчали завязки.

Сергей решил вязать сначала верх, по всей длине, затем низ, но, завязав буквально два первых узла, дернулся от синего всполоха по правую руку. Этот оттенок синего намертво закрепился в его сознании со страхом еще с августа. Сохранился в памяти где-то рядом со звуком милицейской сирены.

Пустой желудок мгновенно скрутило.

Он обернулся, посмотрел в сторону света и замер, сглатывая ком. По МКАДу со стороны Уручья к нему ехала колонна техники с милицейской машиной впереди, а ему некуда было бежать, да и скорости ему не хватит. Он не успеет спуститься с холма, а они уже поравняются с ним.

Он мог разве что кубарем скатиться вниз и молиться, чтоб его не заметили в траве у самого ограждения МКАД, но даже это казалось Сергею чистым безумием.

Если он дернется, то непременно только привлечет к себе внимание, а так, быть может, его никто и не заметит, лишь бы только глаза не поднимали.

Выдохнув и заставив себя успокоиться, Серега прижался к забору спиной. Он понимал, что не способен закрыть собой несколько уже привязанных листов, но прятал руки в карманы, разводя локти так, чтобы прикрыть как можно больше, чувствуя позвоночником каждый лист, а первая машина с мигалками была уже перед ним.

Он чувствовал, как стучит его сердце, как внутри все напряжено, но вместо страха им управляло странное возбуждение с полной тишиной в голове.

Где-то на краю сознания он понимал, что вооруженные военные в машинах с надписью «люди» точно не станут его трогать, да и водителям непонятной военной техники, которую сейчас Сергей мог воспринять только как пятно камуфляжного окраса, нет до него никакого дела.

У них другие приказы.

И в то же время, в этой колонне ехали синие бусы неизвестно с кем внутри, и ничего доброго это не предвещало.

Машины ехали, и каждый раз, когда мимо проезжал бус, он боялся, что тот остановится, не здесь, не внизу, а чуть в стороне по ходу движения. Ему даже казалось, что один из них приблизился к обочине, но поехал дальше.