Дух свободы: Наследники партизан

Серегу разбудил будильник. В такое время он не собирался спать, он вообще не собирался спать после своей утренней вылазки, но отрубился, как телефон, у которого кончился заряд.

Ему не снились сны. Он не чувствовал страха или тревоги, мешало только напряжение в плечах из-за сна на узком диване, никак не предназначенном для отдыха.

– Вот же черт, – прошептал Серега и, перевернувшись с бока на спину, открыл телеграм. Ему надо было увидеть план марша и решить, с кем и откуда он сегодня стартует.

«Я сегодня не смогу», – написал ему Рыба, и захотелось съязвить, написать в ответ какую-нибудь гадость, назвать друга ссыклом, а быть может, даже предателем, но Сергей запретил себе это делать, вспоминая, как лоханулся уже с Артуром, наехав на человека, который явно пахал больше него.

Теперь же он думал о том, все ли ему известно про Кирилла. Тот, например, явно знал тайны Артура, пока сам Серега, как лох, был уверен, что Китаец один из тех, кто давно укатил за бугор.

«Возможно, и Кирилл говорит мне не все», – решил для себя Сергей и написал:

«Хорошо, как скажешь», – ответил он и пошел писать остальным, пытаясь собрать хотя бы небольшую компанию типа Мошки, Пылесоса, Говноеда и других дворовых партизан. Это было бы уже веселее.

«Кто со мной режим сегодня шатать будет?!» – спросил Сергей в закрытом чате своих активистов.

Он всегда писал это сообщение по сигналу будильника, а потом собирал всех, кто готов идти вместе, но отказ Кирилла выходить в такое воскресение лишал уверенности.

Сергей сразу задумался готов ли он пойти один, если никто не отзовется. В памяти всплывало утро и колонна техники, проезжающая мимо, пока он стоял совсем один у забора рядом с крестами тех, кого когда-то расстреляли сотрудники НКВД. От этого воспоминания внутри все сжималось, но в чате появлялись плюсы и это спасало. У него будет сегодня компания, а тут еще и Пылесос давал повод для шутки.

«Что ты можешь против режима, салатик?» – спросил он, поставив сначала свой плюсик.

«Очень многое! Я ведь вкусненький, но ядовитый», – ответил Серега, приправляя шутку милым смайликом с невинной улыбочкой.

«Радикально, однако», – ответил на это Говноед.

«Радикальненько!» – поправил его Серега и быстро встал, чувствуя нелепый прилив сил, как будто он правда был салатом, способным отравить весь режим.

Ему надо было собраться, назначить точку сбора для своих и подумать, как лучше двигаться к Площади Перемен, учитывая, что колонну непременно будут разгонять, а вернее – не давать ей собраться.

«А еще надо понять, брать ли флаг», – подумал Серега. Он своим советовал флаги оставлять дома, особенно парням. Девчонки прятали их под куртки и в лифчики успешно, да и брали их реже, а вот парень с флагом становился мишенью для ОМОНа. Тут или бегать надо, словно бог, или быть готовым сидеть на сутках.

Отсидеть свои сутки Серега был готов давно, но сегодня он внезапно подумал, что это совершенно неподходящее время для «посиделок» в ЦИП.

Включив чайник, он уперся руками в столешницу и нахмурился, понимая, что это воскресенье может стать переломным моментом. Смерть Бондаренко всколыхнула людей, стала новым триггером, напоминанием о полном беззаконии. Все это могло стать началом новых протестов, других протестов, каких-то таких, каких сам Сергей не мог придумать, не мог осознать их, но странное ощущение возможных изменений, возможного прорыва прямо сейчас его не покидало и заставляло думать.

Взять флаг и рисковать как обычно или затаиться сегодня, смешаться с толпой, побыть массой, чтобы иметь больше шансов сделать что-то большее?

«Лучший партизан – это непойманный партизан», – писал ему Китаец, когда они обсуждали публикацию видео с одной из октябрьских акций. Тогда он очень разумно рассчитывал момент. Он же придумал изводить ментов обманными публикациями, когда видео делается в один день, а публикуется в другой, как будто это происходит прямо сейчас.

Люди у дороги с флагами – это для собак режима как команда «фас», и они приезжали, приезжали туда, где никого не было, и уходили ни с чем.

«Все, теперь останутся без премии, потому что отчитаться не смогут», – писал про подобные случаи Китаец, а Цезарь смеялся.

«Я хочу их так загонять, чтобы они жопу поднять не могли в воскресенье», – отвечал он Китайцу, а теперь жалел, что не может написать ему, обсудить план марша, попросить какой-то совет. Совестно было ему писать, потому он откладывал телефон и искал ортопедический фиксатор для своего голеностопа, травмированного во время одного из последних маршей.

Он уходил дворами и почти нарвался на припаркованный там бус. У того открылась дверь и прямо на убегающих вывалились черные псины в балаклавах. Серега успел уйти, но подвернул ногу, хоть и не мог вспомнить, где именно и как это случилось.

Ничего серьезного, легкое растяжение связок, но когда приходилось снова драпать, нога порою напоминала о себе, потому Сергей всегда затягивал ее фиксатором, чтобы, если придется, бежать во всю мощь, как говорил его тезка «Хлопотное дельце»[79].