Дух свободы: Наследники партизан

– Ладно, оставь мне номер, я завтра позвоню, – ответил Олег, не способный сказать ей «прощаю», хотя понимал, что остаться с ребенком до года одной едва ли было легко.

– Конечно, – говорила она, протягивала ему лист с номером, прекрасно понимая, что телефона у него сейчас нет.

Он принимал этот лист, не находя слов, но точно зная, что завтра он наберет этот номер, потому что не хочет больше тайком смотреть, как растет его дочь.

Глава 40

Сергей быстро прошел вдоль забора, петляя среди людей, завернул за угол и закурил, глядя на парковку, уставленную машинами. Его трясло где-то внутри.

Получить по морде от отца для Сереги было не новым, но сразу после выхода на свободу – как никогда мерзким.

– Сереж, – окликнули его, и он тут же дернулся, готовый, как минимум, убегать, а если надо – драться, потому что даже видеть своих родителей не мог, особенно мать с этим ее обращением. Только рядом была не мать. Перед ним стояла Мошка – перепуганная и взволнованная.

– Не называй меня так, – попросил Сергей, отворачиваясь и нервно затягиваясь. – Я Цезарь, ну или, на крайняк, Салат, – рассуждал он. Я ведь похож на салат?

Он посмотрел на Мошку с каким-то нелепым вызовом.

– Не очень, – ответила она, осторожно приближаясь.

– Жаль, – серьезно ответил Сергей. – Такое алиби провалилось.

– Что ты делать будешь? – все же спросила Мошка, потянувшись к его руке. Она так за него переживала, что бросилась следом за ним, а теперь даже не знала, что сказать.

– Курить, – нервно махнув рукой, ответил Сергей. – Не видишь? Я уже.

Он бросил на Мошку беглый взгляд, так и не заметив ее попытки прикоснуться, зато она забыла о его руке, заметив отчетливый след от пощечины на его щеке, суетливо достала бутылку и попыталась приложить ее к лицу Сергея.

– Она холодная, а они не правы, – прошептала она.

– Ты капитан очевидность? – язвительно спросил Сергей и, забрав бутылку, сделал пару глотков воды, внезапно осознавая, что он устал, что он хочет есть, а еще сесть бы на что-нибудь удобное, так, чтобы без «кола в заднице», но прямо сейчас это было невозможно, потому он просто прислонился к забору.

– Я вырос рядом с ними, я все про них знаю, так что нахер моих родителей, – сказал он. – Меня волнует другое: как теперь режим валить?

– Об этом можно подумать потом, – начала Мошка и снова потянулась к его руке. – Тебе надо позаботиться о себе.

Она скользнула пальцами по его руке и замерла. Он ощутил это, посмотрел удивленно сначала на ее холодную руку, потом поднял на нее глаза и увидел, что к ним уже подошел Кирилл.

– О, кстати! – воскликнул он, отступая от забора, а заодно и от Мошки, которой он не знал, что сказать. – А где этот повелитель диванных войск? Для него слишком много чести приехать сюда? Друг еще называется!

– Он сидит в подвале на ПП, – ответил ему Кирилл, глядя прямо в глаза, и Сергей, не знавший новостей, понял все правильно, собрался, и его разум переключился с собственных переживаний на другие, более важные вещи.

– Мы должны с этим что-то сделать, – сказал он, забывая про сигарету. – Если его возьмут…

Он не договорил, вспоминая флаг в своих руках и собственное хриплое «нет», и от этого воспоминания его рука сжималась, буквально сминая полупустую пластиковую бутылку.

Он чувствовал, что просто обязан сделать сейчас что-то, должен взять и решить эту проблему, чтобы перекрыть это позорное «нет».

* * *

Спать в душном помещении было трудно. Одно из маленьких окон под самым потолком было открыто, но воздуха все равно не хватало, и Артур просто смотрел вперед, ни о чем не думая.

Маша спала у него на плече. Она так и не сказала, приедет ли за ним, ничего не обещала, а он не смог настоять. Ему казалось, что права на это он не имеет. Слишком мало он мог дать, чтобы говорить о каком-то «мы» в таком разговоре.

Все это угнетало не меньше тьмы вокруг и людей в черном на улице. Артур не мог их видеть, но ему казалось, что он чувствует их кожей. И это тоже напоминало Окрестина. Там тоже кожей приходилось чувствовать врагов, и что-то внутри мешало дышать, когда казалось, что кто-то с дубинкой делает шаг в твою сторону.

Он старался просто дышать и думать о чем-то другом, но в душной темноте уцепиться было не за что и мысли снова вязли. Он держал в руках телефон и снова вспоминал, что его разбитый в августе смартфон, возможно, стал его спасением.

«Если бы они увидели все, что там было, они бы меня убили», – думал он не раз, и эта мысль вызывала тошноту и дрожь в руках.

Он снова видел, как пытался убежать девятого, как рванул от Стелы по дороге, как кто-то на машине пытался преградить силовикам путь, но машину разбивали дубинками, где-то совсем близко взрывалась граната, а Артура сбивали с ног.

Все это происходило так быстро и одновременно, что в голове все мешалось, превращаясь в чужой крик, оглушительный визг и боль от ударов ногами.