Дух свободы: Наследники партизан

Он ощущал это и теперь не как абстрактное чувство, а как готовность превратить в оружие что-то максимально для этого подходящее. Он даже осматривался, пытаясь понять, что в этом подвале может стать оружием. Смотрел на людей, оценивая каждого на подобную готовность.

Он почти начинал планировать силовой прорыв, потому что их больше, потому что атаки от них не ждут, но потом вспоминал, что большинство белорусов к такому не готово, а враг готов давно. Тогда они проиграют, кого-нибудь наверняка убьют, а из силовиков всерьез никто не пострадает. Но он не мог запретить себе фантазировать на подобную тему.

Он отчетливо представлял в своих руках кусок арматуры, которым можно было бы разбить щиток шлема. Тот не рассыпался бы, но, покрывшись трещинами, мешал бы врагу видеть и тогда можно было бы его убивать.

Он был готов вообразить и само убийство, был готов назвать это планом, но слышал сдержанные всхлипывания и напоминал себе, что люди к подобному не готовы.

Отрицательно качая головой, он закрывал глаза, представляя, как развивались бы события, если бы он сидел не здесь, а дома перед ноутбуком, со всеми своими аккаунтами и чатами. Там он бы точно не думал про арматуру и убийства.

Лилипут заранее объявила бы время созвона, так, чтобы у них была возможность все обдумать и прийти на созвон с какими-то мыслями, которые нужно будет обсудить, и принять общее решение.

Артур никогда не приходил с пустыми мозгами на созвоны. У него всегда были какие-то идеи. Он всегда пытался посмотреть на проблему как на задачу и найти ответ. Не всегда это получалось, а последнее время он и вовсе едва ли мог сосредоточиться на делах, не возвращаясь мыслями в август, но если бы он был сейчас дома, то искал бы ответ.

Он ходил бы вдоль окна на кухне и курил, открыв форточку. Места бы хватало на два полушага – очень коротких, но очень ему нужных.

Заставляя себя думать в правильном русле, Артур достал сигарету и поднес ее к губам. Курить в замкнутом пространстве он не собирался, но она была ему нужна, потому, не прикуривая, он словно бы затянулся, отчетливо представляя себя на кухне.

«Если бы я не был здесь, что бы я считал верным?» – спрашивал он себя и искал идеальное время прорыва, потому что любой отвлекающий маневр может кончиться плохо – для всех и уж тем более для того, кто решил отвлекать.

«Этот вариант даже рассматривать нет смысла», – подумал Артур, хотя не сомневался: на созвоне подобные идеи тоже будут обсуждаться во всех возможных вариациях.

Сам же он их отметал. Считая обсуждение с активистами аналогом созвона. Он закрывал глаза и забывал где он, забывал, что ему самому угрожает опасность.

Он не мог сделать даже один полушаг, чтобы проще было думать. Ему не хватало пространства, но он все равно поднимал правую ногу, сгибал ее в колене и упирался стопой в стену за спиной, чтобы оттолкнуться и поставить ногу на пол, и так по кругу вместо шага, не открывая глаз и не выпуская сигарету.

Он должен был понять, какое время лучшее, чтобы сказать об этом Наташке, чтобы тот мог донести его мысли, чтобы он сам не был беспомощной тенью в подвале.

В момент побега на улице должно быть светло, но когда начинает светать – Артур сказать не мог. Где-то после восьми утра, а быть может до восьми, но в девять было уже светло. По крайней мере, так ему казалось.

Его нога замирала, уперевшись в стену. Он опускал руку с сигаретой и открывал глаза.

«Девять утра! – вспыхивала мысль в его голове. – Будет светло, в меру людно, не очень тихо. Откроется магазин через дорогу, ну или по крайней мере должен открыться…»

Он не знал, как работает магазин, понятия не имел, когда он открывается, но восемь-девять утра – это стандартное время для начала работы, для начала работы всего вокруг, и в девять утра на улице будут люди!

«А эти твари будут уставшими», – рассуждал Артур. Он не верил, что их оставят на дежурство меньше чем на восемь часов – стандартный рабочий день как-никак, а у нас все по стандарту – и если они приехали чуть после двух часов ночи, то наверно их сменят не раньше десяти, а это значит, к девяти, по мнению Артура, им надоест проверять документы, они начнут кучковаться у подъездов, а у людей здесь появится шанс сбежать.

«Девять утра», – повторил он мысленно и сел на пол, чтобы вернуть сигарету в мятую пачку. Когда он ее измял, было не ясно, видимо ничем другим не мог занять руки, пока сидел здесь.

«А сможет ли Кирилл нас вытащить?» – тут же спросил он себя, упираясь локтями в колени и, обдумав это, признавал, что сможет, особенно если Сергей будет с ним вместе. У того был опыт в организации, и он точно сможет придумать план. Артуру даже показалось, что Сергей и Кирилл – идеальная команда. Первый немного безумный, отчаянный, а второй спокойный, но без воображения. Он мог осадить Сергея, одернуть, когда тому приходили в голову слишком сумасшедшие идеи.

Артур верил в этих двоих, а еще в Наташку и других ребят, но пачка сигарет из рук все равно выскальзывала не то от усталости, не то от скрытого отчаяния.