Дух воина

– Листян, а знаешь… Это может случиться с каждой из девушек стана, – нахмурившись, неожиданно сказала она. – Сколько бы Аасор ни обещал безопасность, а нужно уметь постоять за себя. Если хочешь, я тебя научу не только владеть ножом, но и самообороне. Как из захвата вырваться, как от насильника отбиться. И тогда, возможно, ты не умрешь… как эта ваша…

– Элия.

– Вот именно.

– А я подруг могу взять? – вскинула голову степнячка, яростно утирая слезы.

– Бери. Всех буду учить.

Когда-то, еще в прошлой жизни, Женька много читала про самооборону. Да и в детском доме им какое-то время давали уроки. И сама она с друзьями приемчики отрабатывала, и отбиваться ей приходилось не раз. Так что научить девчонок будет чему. Только при этом появлялась одна проблема:

– Лис, а твои подруги на мою мужскую честь покушаться не будут?

– Я им скажу, что ты – мой, – усмехнулась степнячка. – Со мной спорить не станут. Не бойся. Значит, я сегодня спрошу своих и ночью, как обычно, встретимся?

– Да, возле Тойрога.

Отчего-то мужчины Круг не любили и старались к нему лишний раз не подходить. Видимо, не самые приятные воспоминания о нем были у каждого, а может – место, для мужчин священное. Девушки относились к Тойрогу спокойнее, а сама Женька ощущала себя там совершенно свободно. Удобное же место – каменная арена. И приметное. И земля вокруг вытоптана, очень хорошо для тренировки.

В первую же ночь с Листян пришли две степнячки: маленькие, худенькие, большеглазые – без слез не взглянешь. Куда таким противостоять взрослому мужику? Женька только головой покачала, но – взялся за гуж, не говори, что не дюж. Сколько этим девочкам? Двенадцать? Четырнадцать?

– Сил в вас немного, – помолчав, сказала она. – Будем брать ловкостью. Зато бегаете, наверное, быстро. И визжите громко. Запомните, если на вас напали, самое главное – привести противника в замешательство, а еще лучше – вызвать отвращение. Делайте, что хотите: притворяйтесь мертвыми, изображайте судороги, можно блевать или даже описаться. А когда враг расслабится – бейте и бегите. И орите что есть силы, если знаете: кто-то может помочь.

Почти час она рассказывала им про точки, куда может бить даже хрупкая девушка. Показывала на себе, жалея, что сама она мелкая. Вот бы «добыть» мужчину для отработки ударов! На миг мелькнула мысль рассказать все Баяру, но тут же была отброшена как бесперспективная. Во-первых, он не поймет, оскорбится, что их, воинов, считают неспособными защитить своих женщин, а во-вторых, лучше, чтобы вообще никто об этом не знал. Совсем.

– На сегодня хватит, – вздохнув, сказала Женька. – Приходите завтра. Будем с вами придумывать, что можно использовать в качестве оружия.

Шушукаясь и хихикая, девицы удалились в ночную тьму, а Листян задержалась, Женьку в щеку чмокнула и прошептала:

– Ты прекрасен.

– Я – баба, – шепотом напомнила Женька.

– Очень-очень жаль.

Женька потерла щеку и подумала, что ей тоже жаль. Мужиком быть проще в любых мирах.

Зато женщин никто не будит пинками по утрам. Как ее, к примеру.

– Давай, сын ослицы, просыпайся. – В шатер Аасора самолично пожаловал третий сын хана. – Рассвет уже. Ты сегодня опоздал на тренировку, будешь страдать, обещаю.

Проспала!

Женька подскочила суматошно, запахивая рубаху на груди, вытаращила светлые глаза на Баяра, покраснела. Сын хана вдруг подумал о том, что вовсе не удивительно, если рюсы этого мальчишку желали… неподобающим образом. Лицо тонкое, светлые, уже выгоревшие на солнце вихры волос, глаза огромные. И сам тоненький. У Баяра в сотне и такие есть: тощие, мосластые. Он точно знает, что они ничуть не слабее здоровяков. А в бою даже более быстрые и гибкие. И если порой тяжелую саблю им не удержать, то с луком они справляются очень неплохо. Из Дженая должен получиться отличный лучник, стремительный и легкий.

– Чего застыл? – недовольно спросил мужчина. – Штаны подтягивай и пошли.

– Мне… отлить надо. – Мальчишка вдруг покраснел и ресницами захлопал. Как девка.

– За шатром встал и отлил, делов-то.

– Я… в отхожее место лучше.

Вот, и это тоже. Неженка. Несмотря на то что родился Дженай явно не в шелковой сорочке и рос не в ханских шатрах, было в нем что-то… утонченное, пожалуй. Как в отцовской наложнице, которая давеча разродиться не смогла. Рядом с Элией Баяр вечно чувствовал смущение и какую-то робость. Та и двигалась по-другому, не как их женщины, и ела непременно вилкой и ножом, и пальцы вытирала о тряпицу. Всегда в свежем платье, лицом сияющая, с причудливой прической, увешанная монистами. Разговаривала тихо, глаза опускала, не перечила.

Стирать – руки у нее болели. Готовить не умела совершенно. Шила немного, но жаловалась на неправильные иглы и толстые ткани, а уж кожу и вовсе не могла проткнуть. Вот и зачем такая женщина? Разве что… для любви? Чтобы любоваться ею и вдыхать запах волос? А и ладно. Стирать он и сам умеет. А шить могут – мать и Листян.