Духовидец. Гений. Абеллино, великий разбойник

Мы попрощались, вновь пройдя сквозь заросли, сели на лошадей и молча отправились домой, не проронив ни слова. Я чувствовал, что утренний воздух делает меня еще трезвей, словно я после долгой тьмы вновь вижу рассвет. Неописуемо мучительные раздумья теснили мое сердце. Образ графа фон С** неотступно преследовал меня. Как долго связывала нас нежнейшая дружба! Уже давно я не был способен ни на какую другую привязанность. Честно ли было пытаться нас разлучить таким способом? «Ах, любовь — ничто по сравнению с доверительным взаимопониманием двух настоящих друзей», — думал я про себя. Годы протекали для нас незаметно, пока мы были вместе. Ни одна мрачная минута, кроме тех, когда вторгалось нечестивое Общество, не замутнила нашу ясную жизнь. Мы были словно два дружных побега, которые теснейшим образом обвили друг друга. Господь да благословит моего славного графа и возместит ему его несказанную ко мне любовь, на которую я ответил неблагодарностью!

Чувства переполнили меня и искали выхода. Я принялся всхлипывать, нарушив тишину, доселе сопутствовавшую моей поездке. Я заметил, что дон Бернардо сделал знак Аделаиде, она придержала несколько свою лошадь и склонилась ко мне. Однако, не найдя сразу слов, она какое-то время молчала в замешательстве.

— Что значит эта перемена в вашем настроении, дон Карлос? — спросила она наконец с некоторой строгостью.

— Я не вижу никакой перемены, мадам, — ответил я холодным и резким тоном, который не был, как у нее, искусственным, но шел искренне из глубины сердца. Казалось, эта женщина мне совершенно чужда, словно я никогда ранее ее не знал. Мое решение было принято, и о прочем я не заботился.

Моя холодность подействовала на Аделаиду. Впервые слышала она столь строгий тон из моих уст. Она была поражена и пыталась прочитать подсказку в едва заметных жестах дона Бернардо. Однако этот добрый человек ничего не мог ей посоветовать, и потому, как всякий, у кого совесть нечиста, она попыталась прикрыть покинувшее ее мужество дерзостью.

— Что это за ответ, дон Карлос? Никогда не слышала я ничего подобного из ваших уст. Что с вами? Что случилось?

— Как я уже имел честь вам ответить: ничего, мадам.

Она смягчилась, вероятно почувствовав мое подавленное настроение, и решила попробовать добром, прежде чем вновь прибегнуть к жестокости.

— Чего недостает моему милому супругу? Неужто он не хочет меня больше знать? — вопрошала она с притворной дрожью в голосе, протянув ко мне руку.

Но отныне она и в самом деле стала для меня ничем. Когда власть ее волшебства прошла, сердце мое почувствовало тяжкое разочарование. Я взирал на сию маленькую комедию как холодный наблюдатель. С величайшей вежливостью взял я простертую ко мне руку и, пожав ее искренне, как доброму старому знакомому, отпустил, хотя она хотела удержать меня за палец.

Моя учтивая холодность, чуждая какой-либо горечи, оскорбила ее сверх меры. Возмутившись, Аделаида пришпорила лошадь, но затем вновь удержала ее. Благородное животное споткнулось, всадница покачнулась, выронила поводья, и едва я успел подскочить, как она упала мне на руки.

Лошадь поскакала вперед, дон Бернардо, пытаясь нагнать ее, вскоре скрылся из виду, а я занялся своей супругой, которой сделалось дурно. Я протянул ей ароматную воду, после того как она вновь пришла в себя, усадил ее на свою лошадь и, взяв узду, пошел впереди.

— Простите меня, мадам, — сказал я, — что я перенимаю уздечку, но вы ездите теперь не так хорошо, как прежде.

Это замечание, глубоко вонзившееся ей в сердце, осталось без ответа. Однако я видел, как грудь ее стеснилась в приступе гнева, и лишь с трудом она перевела дыхание. Я не проронил ни слова на всем пути к замку, идя подле лошади, и даже когда краем глаза по движению ее шляпы замечал, что она внимательно на меня смотрит, не оборачивался к ней. Мы дошли до дома, я помог Аделаиде сойти с лошади и повел по лестнице. Когда мы были у ее комнаты, я открыл дверь, выпустил ее руку, поклонился и сказал:

— Хотя уже наступило утро, вероятно, вы желаете спать, — и, не дожидаясь ответа, оставил ее.

Она затворила тихо дверь прихожей, но дверь своей комнаты захлопнула с силой. Я пошел в сад, чтобы остыть. Вскоре услышал я, как дон Бернардо прибыл с пойманной лошадью. Он спросил настойчиво о маркизе, но она попросила с извинениями ему передать, что не может принять его. Он ушел, не повидавшись со мной.