Духовидец. Гений. Абеллино, великий разбойник

Мы прибыли на карнавал. Теснота была необычайной. Успев сделать лишь несколько шагов, Панталоне вдруг был оттеснен другими масками. Нам удалось только прикрепить ему красный платок на шляпу, чтобы его узнать, однако он был так мал и слаб, что никак не мог освободиться от увлекших его в сторону Арлекина и Бригеллы[266]. Остальные, в соответствии с нашим замыслом, двинулись дальше, и после того, как пастух и пастушка несколько раз были увлекаемы прочь и затем вновь возвращались, они проникли в примыкавшую к бальной зале небольшую комнату, где хотели переодеться. Их ожидали карета у дверей и все удобства в одном частном доме, чтобы вновь предаться прерванным в злополучную ночь наслаждениям и полностью наверстать упущенное.

Граф приказал слуге, который был одного с ним роста, находиться постоянно подле девушки, которой велели надеть маскарадное платье графини и не спускать глаз с Панталоне. Последнего было нетрудно распознать по красному платку на шляпе. Слуга оказался необыкновенно смышленым, и так как мы разговаривали только знаками, он с большой ловкостью протиснулся к моему другу и его возлюбленной. Панталоне, которого со всех сторон теснили и толкали, заскучал, стал ругаться и принялся уговаривать жену возвратиться домой. Она отвечала на его настойчивые просьбы так же знаками, что не принесло ему никакой пользы; рассерженный упрямством и глупыми шутками герцогини, он оставил ее в покое и удалился в одну из игровых комнат.

Моя маска была довольно неприметна, и поначалу я попал в окружение других масок, которые, переговариваясь, пытались оттеснить меня от моего друга. Я был узнан каким-то незнакомцем, также одетым в домино, который притворным голосом и на ломаном испанском заговорил со мной:

— Как вам нравятся венецианки, дон Карлос?

Однако благодаря моей ловкости и силе я освободился от всяческих попыток принуждения, и нападки и подступы других масок не имели успеха. Я не терял из виду своего друга и его нежную даму, пока наконец они не оказались в безопасности.

Потом я снова возвратился в толчею. Но через минуту мне шепнула на ухо прошмыгнувшая мимо маска:

— Маркиз, ваш друг в опасности. Герцог фон Ф*** заметил исчезновение своей супруги. Нельзя терять ни мгновения.

Остановившись как вкопанный, я в тот же миг увидел нашего Панталоне, которого узнал по красному платку на шляпе; он с необыкновенной живостью скакал неподалеку от меня как безумный и делал знаки всем маскам, пристально заглядывая каждой в глаза в попытке их распознать. Я взял его крепко за рукав и спросил:

— Что случилось?

Он жестом изобразил удар кинжалом, вырвался от меня и ринулся в толпу.

Я счел нужным предупредить своего друга и перехватил его с герцогиней у подножия лестницы, когда они уже собирались сесть в карету. В общих чертах я описал им происшествие, и после краткого совещания мы нашли нужным и на этот раз терпеливо вынести провал нашего плана или, по крайней мере, поначалу расследовать дело. Мы вернулись в танцевальный зал и отыскали Панталоне, который все еще прыгал тут и там.

— Не будем к нему подходить, — предложила герцогиня. — Проследуем лучше в соседнюю комнату.

По пути граф заметил знак на моем костюме, который мне прикрепили, возможно, при самом входе, чтобы меня можно было опознать. Он уничтожил этот знак. Мы вошли в игральную комнату и с большим изумлением увидели нашего Панталоне, который сидел за столом, где метали «фараон», и с величайшим спокойствием понтировал.

Чтобы не упустить его из виду, мы сделали ему условные знаки, о которых заранее договорились. Он сразу же узнал нас, встал и присоединился к нам, так что уже не оставалось никакой возможности в течение ночи вновь ускользнуть от него.

* * *

Вернувшись домой, мы подробнейшим образом обсудили свои наблюдения. Итак, наши планы проваливались один за другим, хотя были гораздо лучше, чем ранее, обдуманы и затем проведены. Одному небу было известно, какие цели преследовали наши противники. Герцогиня горячо заверяла, что ни у кого нет оснований ее ревновать. Возможно, у нее и в самом деле не было прежде никаких связей.

Кто же это мог тогда быть? Вступил ли в игру новый Гений, новый Амануэль? Но Якоб так искренне уверил графа, что Общество уничтожено; урна с прахом Розалии казалась мне таким весомым доказательством, что я навряд ли мог допустить мысль об обмане. Да и какой интерес был Союзу вмешиваться в любовные аферы графа, которого он всегда пытался от меня отдалить, к тому же после смерти Альфонсо мы уже никогда не сталкивались с его невидимым влиянием.

И все же оба офицера, с которыми герцогиня столкнулась у наших дверей, показались нам довольно подозрительны, и мы сосредоточились на них. Наверняка они что-то замышляли. Возможно, их постоянное таинственное вмешательство не имело намерения нам повредить, но всего лишь держать в рамках. Это предположение вскоре подтвердил еще один случай.