Духовка Сильвии Плат

– Я всю жизнь считал, что моё существование бессмысленно и что мне, в общем-то, не за что бороться, но сейчас, узнав тебя, я понял, что готов к чему угодно. Даже к войне.

– Только ты забываешь одну важную вещь.

– Какую же?

– На войне люди гибнут.

40

Я никому не рассказала о том, что узнала благодаря маминому дневнику. Я растерялась и впервые в жизни не имела понятия, что делать. В последнее воскресенье января мы отправились на службу. Ты тоже пришел со своей семьей. Патрик, как обычно, выглядел величественно и спокойно. Он ничего не предпринял, чтобы наказать меня за присутствие на религиозном собрании, хотя я ожидала этого.

В тот день я не решилась идти в первый ряд, поэтому мы остановились в третьем, хотя Молли это не понравилось. Она всегда хотела быть впереди, в гуще событий.

Всю службу я смотрела на Патрика, теперь понимая, что он мой отец. Смотрела и сравнивала, смотрела и думала. И всё время в голове крутился лишь один вопрос: а знает ли он? И сидя в ряду церкви, глядя на него, я поняла: знает. Он не мог не знать, он был для этого слишком умён, слишком наблюдателен.

Когда служба закончилась, я вернулась домой, поняв, что должна поговорить с ним, потому что это знание не давало мне покоя.

41

Я вернулась в церковь в тот же день вечером, рассчитывая на то, что в такое время там никого не окажется. Так и случилось. Ни алтарь, ни иконы, ни фрески – ничто не изменилось с того момента, как я впервые сюда зашла. Правда, в этот раз горели свечи, наверное, их зажигали с наступлением темноты, а зимой это происходило намного раньше. Сев почти у самого входа в притвор, в один из последних рядов, я попыталась собраться с мыслями.

Патрик появился тихо, почти незаметно, чересчур быстро, будто специально поджидал меня. Он тихо прошёл в тот ряд, где сидела я, и сел рядом.

– Вы знаете, – вопрос превратился в утверждение, ведь я не сомневалась в своей правоте. Он мой отец. Всегда им был.

– Я знаю, – ответил он спокойно, без лишних церемоний.

Я смотрела перед собой, не в силах повернуться.

– Как давно?

– С того самого момента, как мне рассказала твоя мать. Семь лет назад.

Тут я не выдержала и уставилась на него. В его же лице, кажется, ничего не изменилось. Через пару мгновений он спокойно перевёл на меня взгляд.

– Как ты узнала? Луиза обещала молчать, – поинтересовался он. Я понятия не имела, что он чувствовал в тот момент.

– Догадалась, – соврала я, ощущая, что это прозвучало абсолютно неубедительно. – Мама всегда говорила, что я смышлёная. Вся в отца, – а вот это уже была правда. Только я не знала, какого из отцов она имела в виду: Роберта или Патрика.

Он усмехнулся, услышав мой ответ.

– Хорошо, можешь не объяснять.

– И что теперь? Вы же не собирались рассказывать.

– Не собирался. Я до сих пор считаю это знание лишним для тебя.

Я заглянула в его глаза, ставшие в тот вечер похожими на мои.

– Почему?

– Я хотел, чтобы ты жила счастливо в любящей семье.

– Вам стоило сказать об этом моей матери.

– Ты не знаешь этого, но, когда она вернулась сюда после смерти отца, я просил её уехать. К тебе. Просил не один год. А она всё время отвечала, что погубит тебя, так же как делала это со всеми, кого любила.

– Она разбила мне сердце, когда оставила меня.

– Как и мне, – серьезно ответил он.

Мы целую вечность сидели в тишине. Каждый думал о своём.

Мама ушла от нас, когда мне было семь. В тот год умер мой дедушка, её отец. Некоторое время она жила в доме с фиолетовой крышей, а позже, разведясь с отцом, подалась в монастырь неподалеку от Корка. Это всё, что я знала. Больше мне никто ничего не объяснил. Я поняла, что она винила себя в смерти отца, ведь он умер именно после разговора с ней. Но я всё ещё не могла понять, почему она оставила меня с Робертом. Он даже не приходился мне родственником.

– В своё время я больше всего на свете хотел, чтобы твоя мать осталась здесь… со мной. Но она уехала. Это стало началом нашего конца. Когда я увидел тебя, то подумал, что, возможно, я мог бы стать тебе другом. Однако, поняв, что ты хочешь уехать, как когда-то хотела она, я решил, что стоит сохранить всё в тайне.

Я молча смотрела на него, не зная, что ответить. Вероятно, это был первый раз, когда он говорил со мной предельно откровенно.

– Я понятия не имею, что сказать…

– Тебе и не нужно.

– Нет, я… Я так долго боялась вас и почти ненавидела из-за того, что вы сделали с моим отцом.

– Я сам корю себя за то, что сделал с Робертом, но я не мог по-другому. Это не только я решаю.

У меня на глаза навернулись слёзы, когда я вспомнила тот вечер. Взгляд отца из-под опухших век.

– Вы не защитили его…

Он коснулся моей руки. Это запрещалось уставом. Никто не знал, что мы связаны родственными узами.

– Ты должна понять одну-единственную вещь, – чётко начал он, – я тебе не враг.

– Поэтому вы не сказали никому, что видели меня?

– Не сказал. И не скажу. Но ты тоже должна молчать.

Я лишь всхлипывала.

– А теперь вытри слёзы и иди домой. Скоро придут вечерние молящиеся. Не думаю, что они тебе понравятся. И знай, что можешь приходить ко мне, когда захочешь. Я буду рад помочь тебе.