Духовная традиция восточного христианства

Созерцание преображает[2527]. Человек все больше становится похож на предмет своего созерцания. «Постоянным воспоминанием сохраним в себе присутствие Бога» (ένοικον έχοντες εαυτών τον Θεόν)[2528]. Подобные утверждения, довольно часто встречающиеся, могут быть поняты в платоновском или гностическом духе; можно забыть, что святость измеряется милостью, которая питает душу и водительствует в созерцании. Поэтому Филоксен Мабугский, один из немногих намеренно высказывающихся на эту тему, считает, что созерцание и святость отделимы друг от друга: одно может существовать без другого[2529].

Очевидно, что он учитывает опасность неравновесия, диспропорции между знанием и любовью; опасность необычайных озарений или «безудержных» видений, особенно экстатических. Напротив, если рассматривать «познание Бога» и созерцание в их жизненном и сугубо христианском смысле, понять формулы Оригена и многих других не представляет трудности: познание тайны становится взаимной любовью между Логосом и верующим[2530], уподобляясь познанию Сына Божия[2531], предвкушению небесного блаженства, где «познание становится любовью»[2532]. В данном контексте с полным правом созерцание приближается к святости.

Слава Божья

Созерцание заново открывает_дух во всей его истинной прозрачности[2533], становясь настоящим «диоразис»[2534]. Человек узнает Божью Премудрость, действующую в мире и «прославляющую Бога»[2535]. Духовные учителя Востока вместе с Оригеном считают, что обожение христианина есть участие в славе Христовой; оно возвышается до Фаворского видения, открывшегося апостолам, этот опыт соответствует наиболее выдающимся духовным истолкованиям Священного Писания[2536].

Человек, осознавая щедрость Божественных даров и величие Подателя благ, становится доксологическим существом, уподобляясь ангелам: «Просветившись, — пишет Григорий Палама, — человек достигает вечных вершин… И даже не пребывая на небе, он участвует вместе с небесными силами в непрестанном славословии; пребывая на земле, он, как ангел, приводит к Богу всякую тварь»[2537].

Святитель Филарет Московский показывает, что домостроительство спасения имеет только лишь одну цель — напоминать о божественной славе, которая есть «откровение, отражение, одеяние внутреннего совершенства» Святой Троицы. Бог «дарует свою славу, избранный Им принимает; она возвращается к Нему, и в этом постоянном вращении божественной славы, если можно так сказать, состоит блаженство всякой твари»[2538].

Заключение

Прежде чем кратко изложить основные характеристические черты духовной традиции христианского Востока, необходимо подчеркнуть, что латинская Церковь происходит от греческой Церкви, как ветвь от ствола. Она была основана греками и выражалась на греческом языке до конца IV века. С начала IV века началась игра центробежных сил, которая должна была привести к разрушению политического и культурного единства двух частей Римской империи, что повлияло на жизнь Церкви и на умонастроения людей, предающихся духовной жизни[2539]. Это отметит христиан Востока отличительными чертами в некоторых ключевых вопросах, из чего и происходит природа восточной духовной традиции.

Идеал обожения

«Слово воплотилось и стачеловеком, Сын Божий[2540] стал Сыном Человеческим, чтобы человек принял Слово Божие и стал сыном Божиим». Это краткое изложение Священной Истории, с некоторыми изменениями присутствующее во всех эпохах, основывается на духовном учении христианского Востока. Единственной целью этого учения является обожение человека.

Троичность

Бог–Отец являет Себя через Сына в Святом Духе. «Царский путь» нашего освящения есть не что иное, как восхождение в Святом Духе от Сына к Отцу. Для восточных христиан этот принцип не является теологуменой или предметом умозрительных споров. Напротив, применение этого принципа определяет восточную духовную традицию в трех отношениях: пневматологии, христологии, учении о троичности Божества. Созерцание Святой Троицы является вершиной богословия. Богословие определяется как неустанная попытка постичь через Космос и его законы личные отношения человека в Боге и с Богом.

Созерцательность

Освобожденный от законов Вселенной и от порабощенности судьбе, поставленный перед ликом Отца, человек беседует с Ним. Поэтому отношение человека с другими существами зависит от этого диалога с Богом. Следовательно, человек не может больше ни жить, ни устраивать что‑либо без молитвы; интенсивность молитвы становится «барометром его духовной жизни».

Видение человека

Антропология исходит из трактовки «образа Божия», по которому был сотворен человек, чтобы достичь «подобия» своему Творцу.