Духовное просветление — прескверная штука

Спустившись вниз, я застаю конец позднего ужина, отвоевываю себе кухню, запираю двери и приступаю к уборке. Не могу сказать о Сонайе ничего, кроме похвал, но — черт возьми!  — эта женщина горазда устраивать на кухне бардак. Она только готовит и никогда не моет посуду, следовательно, не заинтересована в поддержании минимального порядка. С грузом тарелок и стаканов приходит Крис. В небольших дозах Крис хорош. Он склонен упорствовать в своих мнениях, так что учить его особого смысла нет, пока он не окажется способен самостоятельно прибраться у себя в голове. Его чашка чая наполнена до краев, в дзэнском смысле, — в ней нет места для чего-либо еще. Впрочем, это не мешает мне учить его. Это не мое дело — разбираться, куда попадают слова, слетев с моих уст. Я уверен, Крис точно знает, почему он здесь с нами, и еще я уверен, что он ошибается, но он получит то, за чем пришел, даже не зная, что это, и в конце концов уйдет с этим, хотя будет разочарован, потому что не получил то, за чем, как он полагает, он пришел. Ничего необычного. Я не знаю, почему Крис здесь, мне это вообще не интересно. Я не думаю о чьих-то мотивах, настоящих или воображаемых. Это не мое дело. Мое дело говорить, передавать, произносить то, что я знаю. Восприятие не в моей власти. Я не заинтересован в результатах, потому мне они уже известны. Я просветлен — я знаю, как мне это удалось.

Рука Криса твердо лежит на штурвале его жизни. Он уверен в себе. Он принимает решения, и он определяет свою судьбу. Капитан собственной судьбы — так, должно быть, он думает об этом — хозяин положения. Будь я каким-нибудь уважаемым наставником в Японии, Крис был бы одним из тех парней, которые по десять лет заняты рабским трудом на кухне, ни разу не перемолвившись со мной и словом. Если бы я учил в расчете на результат, Крису не было бы дозволено открыть книгу или беседу на духовную тему прежде, чем он оторвет руки от штурвала. Косное эго может затопить корабль еще до того, как он покинет гавань. Я видел людей намного умнее меня, намного храбрее меня, которые самым роковым образом разбили свои суда о скалы, потому что были слишком преисполнены себя, чтобы отказаться от контроля. Дело тут не в мозгах и не в стальных яйцах, но в страсти, потоке и чистоте намерения.

— Эй, — говорит Крис, словно мы приятели, — могу спросить кое-что?

— Не-a.

— Извини?

— Хочу помыть посуду в одиночестве, Крис. После найди меня и мы сможем обсудить, что захочешь.

— А, ладно. Эй, это круто.

Я продолжаю прибираться. Когда я купил этот дом, здесь уже была установлена прекрасная посудомоечная машина, которую я немедленно выбросил на помойку, заполнив освободившееся место дополнительной стойкой и шкафчиком для посуды. У меня ни в коем случае нет предубеждений против технологий, только неприятие посудомоечных машин. Уборка на кухне кажется мне одной из маленьких радостей жизни, и да, я пришел к такому выводу еще до того, как у меня появилась армия маленьких эльфов, присматривающих за порядком.

Вьетнамский мастер дзэн Тхить Нят Хань говорит, что есть два способа мыть тарелки. Первый — когда моешь их, чтобы они были чистые. Второй — когда моешь тарелки, чтобы мыть тарелки. Я это делаю, чтобы мыть тарелки, но поскольку на такую осознанность я трачу от силы час в неделю, думаю, мне лучше не выставлять себя человеком вроде тех, кто по-настоящему живет в моменте. Многие выдающиеся люди, по всей видимости, согласны с важностью сознательного действия, но не считая случайных набегов на кухню, я не один из них. Не думаю я о себе и как об одном из тех простых людей, которые находят удовольствие в мелочах. На самом деле, если мне удастся подняться наверх, прежде чем Крис или кто-то еще перехватит меня для какого-нибудь разговора, я проведу остаток вечера с Ларой Крофт, прокладывая путь через опасные гималайские монастыри в поисках кинжала Сианя. Но удастся ли мне пробраться наверх, прежде чем ученики загонят меня в угол? Вряд ли. Продолжая заниматься уборкой, я с удовольствием фантазирую об игре наподобие «Расхитительницы гробниц», в которой изможденный духовный наставник пробивается через лабиринт галдящих учеников в попытке прорваться в уютную комнату, оборудованную домашним кинотеатром. Вместо оружия ученики снабжены вопросами духовного свойства, изрыгаемыми в адрес осаждаемого наставника, на которые он должен правильно ответить, чтобы продвинуться вперед. Такая игра была бы современной разновидностью старинной японской дхармической дуэли, когда просветленные вступают в борьбу, выясняя, кто лучше разговоры разговаривает. Вы можете спросить, зачем они это делали? Ну, а почему бы и нет? Почему я учу и пишу книгу? Просто потому что. Нужно же что-то делать. Если бы у них все еще устраивались дхармические дуэли, я был бы счастлив представлять там Айову. Ну, или по крайне мере подписался бы на газету и следил за событиями в духовном спорте.