Духовные учителя сокровенной Руси

С ростом духовного авторитета Преображенского кладбища росло и материальное благосостояние общины. Поскольку дети федосеевцев в соответствии с существовавшими в Российской империи законами почитались незаконнорожденными, то обычный порядок наследования был нарушен. Не имея возможности оставлять имущество своим близким, федосеевские купцы передавали все нажитое в общину, которая беспроцентно (а иногда даже и безвозвратно) ссужала деньги своим единоверцам.

В 1816 г. из-за выборов новых попечителей Преображенского кладбища на место умерших возник сильный внутренний раздор. Попечитель кладбища Грачев предложил трех новых попечителей, однако богатый прихожанин общины купец Лаврентий Осипов был недоволен предложением Грачева и предложил четырех других кандидатов. Община разделилась на две партии, каждая из которых поддерживала своих кандидатов. Дело тянулось четыре года, наконец, в него были вовлечены власти. Дошло до императора Александра I, который выразил «гневное» неудовольствие относительно раздора. Особенно же разгневали «просвещенного монарха» некоторые стороны федосеевского вероучения (безбрачие, немоление за царя и прочее). Всплыла и еще одна история. По доносу того же купца Осипова правительству стало известно, что на кладбище проживает без паспорта федосеевский начетчик Сергей Семенович Гнусин, написавший две картины, на которых изображен император Александр I с подписью «антихрист». Картины попали в руки следственных властей, однако автору удалось скрыться. В результате, история закончилась тем, что гражданские права кладбища были значительно урезаны.

С началом новых гонений при Николае I Преображенское кладбище продолжало оставаться центром не только федосеевского согласия, но «сюда обращены были взгляды всего русского старообрядчества. В страшные годины возродившихся гонений оно стояло непоколебимым столпом и было светочем для всей России, поддерживая национальную веру и не давая ей угаснуть»[149].

Однако власти начали медленно, но целенаправленно уничтожать эту старообрядческую святыню Москвы. Еще в 1823 г. был назначен особый чиновник для наблюдения за Преображенским богаделенным домом, а после вступления на престол Николая I события стали развиваться стремительно: в 1826 г. было приказано уничтожить моленные, построенные за 10 лет до указа; в 1834 г. приказано было всех мальчиков, содержавшихся в приютах Преображенского кладбища, зачислять в кантонисты – ученики военных школ, которых обращали при поступлении в новообрядчество; в 1838 г. федоссевцам велено было продать все недвижимое имущество кладбища, находящееся вне его. В 1847 г. Николай I насильственно подчинил Преображенский богаделенный дом гражданским властям (с 1853 г. – Императорскому человеколюбивому обществу). При этом было запрещено принимать больных, уничтожены кельи для призреваемых и отделения вне кладбища. Была уничтожена крещальня и запечатан Крестовный дом. Насельникам обители запретили носить иноческую одежду, хоронить своих единоверцев без разрешения полиции. В 1853 г. было запрещено содержать певчих на жаловании, принимать новых призреваемых, а само кладбище было приказано закрыть после смерти последних призреваемых или после их перевода в другие богадельни Москвы.

В марте 1854 г. у федосеевцев отобрали Успенскую соборную часовню на мужской половине и передали так называемым единоверцам, когда несколько человек из числа прихожан Преображенки изъявили желание присоединиться к господствующей церкви на правах единоверия. Единоверие было своеобразной формой существования старообрядцев в лоне господствующей церкви. Оно было задумано по модели западной унии и утверждено императором Павлом I еще в 1800 г. по представлению митрополита Московского Платона, причем в единоверие разрешалось вступать только старообрядцам. Новообрядцы же не могли переходить в единоверие. Единоверцы при сохранении дониконовского богослужебного чина, древних книг и обычаев официально подчинялись Синоду, принимали священство от господствующей церкви и поминали на литургии Синод, а впоследствии – новообрядческого патриарха. Единоверие явилось формой компромисса со стороны ряда богатых купцов-старообрядцев, стремившихся любой ценой восстановить трехчинную иерархию. Однако большинство старообрядцев не спешило принимать единоверие, опасаясь за то отлучения от истинной Церкви, в которой, по их понятиям, они пребывали, по 45-му апостольскому правилу: «Моляися с еретики, да отлучится». Их не пугали рассуждения на тему «без епископа нет Церкви», поскольку они руководствовались 15-м правилом Первовторого собора: «…аще же неции отступят от некоего епископа, не греховнаго ради извета, но за ересь его, от собора, или святых отец не ведому сущу, таковии чести и приятия достойни суть, яко правовернии».