Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа

Ваня удивился:

– Ты была там?

– Я же тебя искала, – мягко улыбнулась Дуня. – Конечно, была.

Он молчал, глядя в ее безмятежные медовые глаза, а потом вздохнул, обнял еще крепче и прошептал:

– Дуняшка моя…

И Дуня подумала, что, наверное, им и правда очень идет Владимир, замечательный город. И день этот замечательный. И даже кленовые листья в букете особенные – намного красивее обыкновенных.

И тут совсем рядом раздался вопль:

– Есть! Иван Иваныч, смотрите, какой кадр!!!

Они оглянулись на голос. Совсем близко стояли подростки: две девочки и один мальчик. Всех их Дуня видела вчера на выставке. У мальчика в руках была камера, а девочки попеременно смотрели на получившийся кадр и обнимающуюся пару перед ними.

– А вы можете отойти чуть правее? Там вид будет за спиной лучше, – попросил мальчик. – Да, вот так… стойте… – щелчок, – отлично! А букет можно, наверное, чуть приподнять…

Ваня демонстративно закатывал глаза, исполняя желания юного фотографа, а Дуня весело смеялась, но тоже послушно следовала указаниям.

Потом все вместе рассматривали получившиеся кадры, а после прозвучал вопрос. Его задала одна из девочек, лет тринадцати на вид, не сумевшая скрыть своего любопытства. Она долго кидала на Ваню с Дуней пытливые взгляды и все же не утерпела:

– Скажите, это ваша подруга?… То есть герлфренд… то есть… – тут девочка смутилась окончательно под взглядом Ивана, но любопытство оказалось сильнее. – Это ваша девушка, Иван Иваныч?

Иван Иваныч обнял Дуню за плечи и сказал:

– Именно так, – в его голосе было столько спокойствия и уверенности, что Дуня снова почувствовала прилив счастья и тоже – спокойствия и уверенности. – А теперь марш по домам! Уже темнеет.

Они уезжали на следующее утро. Неторопливо позавтракали, собрали немногочисленные вещи и сдали ключи от номера. Коко стояла на парковке, ожидая своих пассажиров.

Ваня направился к водительской двери, чтобы совершенно по-донкихотски открыть дверь перед Дульсинеей. А Дульсинея вдруг замешкалась, остановившись перед капотом. И когда он поднял на нее глаза в немом вопросе, Дуня со словами «Лови!» кинула ключи. Иван поймал их на лету.

Владимирское солнце блеснуло на металле ключа, отразилось в мужской улыбке, зажгло слепящий зайчик на автомобильной фаре, прощаясь с ярко-красным автомобилем, увозящим двоих куда-то по их собственной дороге.

Семнадцатое ЕГО правило: «Любовь – это дорога с двухсторонним движением».

Эпилог

В Париже была весна.

Прекрасная, солнечная, теплая. Есть вещи, изначально и идеально созданные друг для друга. Как Париж и весна, например. Деревья стояли в цвету, многочисленные клумбы радовали пестротой красок, на каждом крошечном балкончике истинного парижанина стояли горшки с благоухающими свежими цветами.

О, Париж…

Самое подходящее место и время для влюбленных романтиков.

Однако романтики, вместо того чтобы прогуливаться, взявшись за руки, вдоль знаменитой Сены, застряли в одном из маленьких сувенирных магазинчиков, что расположились длинной вереницей недалеко от Лувра. В этом продавались всевозможные шали, платки, шарфы и головные уборы.

Посетительница, одетая в укороченные узкие брюки и красные с сердечками кеды, нерешительно взяла в руки яркий шелковый платок, на котором была изображена одна из картин Ренуара. Она полностью развернула платок, внимательно его рассмотрела и вынесла вердикт:

– Не Бакст.

– А нам нужен Бакст? – поинтересовался высокий темноволосый мужчина, стоявший за ее спиной.

– Нам нужен кто-то, кто понравится твоей маме.

– Ренуар сойдет! – начал убеждать мужчина.

Молодая женщина потрогала ткань и спросила с явным сомнением в голосе:

– Ты думаешь?