Читаем Дума про невмирущого полностью

— Показати? Ха! — засмiявся есесiвець, — та ми до неї ближче як за триста метрiв i не пiдiйдем. От вам щуп, лопати, ключ для вигвинчування зривача, вiрьовки. Знаходьте бомбу, розкопуйте її, вигвинчуйте зривач i тягнiть на поверхню. Зрозумiло?

— Менi зрозумiло, а моїм товаришам — не знаю.

— Ну от. Призначаю тебе старшим — i марш!

Есесiвець одвернувся й запалив сигарету. Його товариш поторсав носком чобота щуп — довжелезний сталевий прут, пiдморгнув Андрiєвi й лагiдно, майже ласкаво сказав:

— Пiшли! Працювать! I швидко, а то я…

Обличчя в нього раптом скривилося, вiн замахнувся автоматом. Вартовi були як вартовi. Нi гiршi, нi кращi од тих, яких Андрiєвi вже доводилося бачити. Та зрештою йому тепер усе було байдуже. Вiн узяв щуп i поволiк його до тiєї зловiсної дiрки мiж шпалами.

Коли всi зiбралися коло отвору, старий сказав:

— Тепер давайте познайомимося. Почнемо з мене. Хоч як це сумно, але я нiмець. Звуть мене Ервiн. Прiзвище — Гронеманн. В ув'язненнi — з тридцять третього року. Комунiст.

— Виходить, нам пощастило, що ми зустрiлися з чесним нiмцем, — весело промовив чорнявий красень. — Що стосується мене, то я — француз. Поль Сампiк з Ам'єна. До ваших послуг, як кажуть англiйцi. Був у полонi. Втiк. Воював у макi [французькi партизани, бiйцi опору — ред.]. Знову попався.

— Я серб, — виступив наперед блiдолиций. — Бранко, Художник. З армiї генерала Тiто.

Андрiй назвав себе. Всi вони говорили по-нiмецьки, хто як умiв.

— Колись нiмцi вiдзначалися гостро розвиненим почуттям справедливостi, — знову почав Ервiн. — Останнiм часом свiт мав змогу переконатися в зовсiм протилежному, але хай справедливiсть панує хоча б у нашому маленькому, такому навдивовижу iнтернацiональному товариствi. Я пропоную найнебезпечнiшi операцiї проводити по черзi, щоб не наражати на небезпеку одразу всiх чотирьох. Наприклад, я беру оцей щуп i буду шукати бомбу в землi. Ви в цей час повиннi одiйти од мене якомога далi.

— А чому саме ти? — поцiкавився француз Поль.

— Ну, хоча б тому, що це моя iдея, — всмiхнувся Ервiн.

— Домовились, — кивнув на знак згоди француз. — Далi?

— Далi ми всi разом розкопуємо бомбу, бо це надто важка робота для одного, та й отi, — вiн кивнув у бiк есесiвцiв, — не дозволять нам гуляти. Зривач буде вигвинчувати хтось один.

— Я, — сказав Андрiй.

— О, ти ще маленький! — вiдсторонив його своїм широким плечем Поль.

— Ми всi тут однаковi, — суворо промовив Андрiй. — Я вигвинчуватиму зривач у цiй бомбi.

— Боже, якi всi нервовi, — розвiв руками француз. — Що ж тодi робитиму я, Поль Сампiк, дитя бiдних батькiв iз Ам'єна?

— На вашу долю припаде iнша бомба, — заспокоїв його Ервiн.

— Коли так, то я заперечень не маю. От тiльки як наш друг Бранко?

— Менi однаково, — вiдповiв серб.

Бомба, проскочивши помiж шпалами, пiшла в землю не прямо, а якимись зигзагами, навскоси, так що Ервiн насилу знайшов її збоку вiд лiнiї, на досить значнiй глибинi. Поплювавши на руки, вони почали копати. Земля була волога, змiшана з жужелицею з паровозних топок, i лопати нiяк не лiзли в неї.

— Набридне нашiй старушенцiї слухати оте шкрябання — i як трахне вона! — задумливо промовив Поль.

— А ти боїшся смертi? — подивився на нього серб.

— Я шкодую.

— За чим?

— Шкодую, що ми залишимо цей свiт таким же дурним i злим, яким застали його пiд час свого народження.

— О, пiсля цiєї вiйни свiт набагато полiпшиться, — запевнив француза Ервiн.

— Тодi я навiть на тiм свiтi вип'ю чарочку коньяку за його здоров'я! пожартував Поль.

— Мiж iншим, я одразу здогадався, що ти француз, — сказав йому Бранко.

— Як ти мiг догадатися? — здивувався Поль.

— По очах. Тiльки у французiв такi очi. А про Ервiна я подумав, що вiн нiмець.

— Чому саме нiмець? — мляво поцiкавився Гронеманн.

— Ти схожий на нiмецького художника Лукаса Кранаха, тiльки без вусiв i бороди i без його шевелюри.

— Ого! — вигукнув Поль. — Тобi личило б бути кримiналiстом. У тебе прекрасно працює уява.

— Ми, художники, вмiємо «роздягати» людське обличчя.

— Що стосується мене, то я вмiю роздягати лише жiнок, — засмiявся Поль.

— Ти намагаєшся бути схожим на того француза, який увiйшов у прислiв'я, — зауважив Ервiн.

— Просто хочу бути самим собою, — знизав плечима Сампiк, — Якийсь англiйський лорд сказав, що вiн усе життя боровся з собою, щоб стати порядного людиною. Я не бачу сенсу в такiй боротьбi. Краще справдi бути порядним, нiж корчити з себе порядного. Що ти скажеш на це, Андре?

— Я ще малий для таких розмов, — всмiхнувся Андрiй,

— О, я переконаний, що ти мудрий, як Мафусаїл, — вигукнув Поль. — У вiсiмнадцять рокiв потрапити в «бомба-генерали» — це не кожен зумiє.

— Менi двадцять, — поправив його Андрiй.

— Двадцять — це теж дуже небагато, якщо згадати, що менi тридцять, а нашому дорогому Ервiновi вже, мабуть, за п'ятдесят.

— В «бомба-генерали» потрапляють i кримiнальнi злочинцi, — сказав Андрiй.

— Ну серед нас то вже напевне немає кримiнальних злочинцiв, — впевнено промовив Сампiк. — Адже ж правда?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Татуировщик из Освенцима
Татуировщик из Освенцима

Основанный на реальных событиях жизни Людвига (Лале) Соколова, роман Хезер Моррис является свидетельством человеческого духа и силы любви, способной расцветать даже в самых темных местах. И трудно представить более темное место, чем концентрационный лагерь Освенцим/Биркенау.В 1942 году Лале, как и других словацких евреев, отправляют в Освенцим. Оказавшись там, он, благодаря тому, что говорит на нескольких языках, получает работу татуировщика и с ужасающей скоростью набивает номера новым заключенным, а за это получает некоторые привилегии: отдельную каморку, чуть получше питание и относительную свободу перемещения по лагерю. Однажды в июле 1942 года Лале, заключенный 32407, наносит на руку дрожащей молодой женщине номер 34902. Ее зовут Гита. Несмотря на их тяжелое положение, несмотря на то, что каждый день может стать последним, они влюбляются и вопреки всему верят, что сумеют выжить в этих нечеловеческих условиях. И хотя положение Лале как татуировщика относительно лучше, чем остальных заключенных, но не защищает от жестокости эсэсовцев. Снова и снова рискует он жизнью, чтобы помочь своим товарищам по несчастью и в особенности Гите и ее подругам. Несмотря на постоянную угрозу смерти, Лале и Гита никогда не перестают верить в будущее. И в этом будущем они обязательно будут жить вместе долго и счастливо…

Хезер Моррис

Проза о войне
Боевые асы наркома
Боевые асы наркома

Роман о военном времени, о сложных судьбах и опасной работе неизвестных героев, вошедших в ударный состав «спецназа Берии». Общий тираж книг А. Тамоникова – более 10 миллионов экземпляров. Лето 1943 года. В районе Курска готовится крупная стратегическая операция. Советской контрразведке становится известно, что в наших тылах к этому моменту тайно сформированы бандеровские отряды, которые в ближайшее время активизируют диверсионную работу, чтобы помешать действиям Красной Армии. Группе Максима Шелестова поручено перейти линию фронта и принять меры к разобщению националистической среды. Операция внедрения разработана надежная, однако выживать в реальных боевых условиях каждому участнику группы придется самостоятельно… «Эта серия хороша тем, что в ней проведена верная главная мысль: в НКВД Лаврентия Берии умели верить людям, потому что им умел верить сам нарком. История группы майора Шелестова сходна с реальной историей крупного агента абвера, бывшего штабс-капитана царской армии Нелидова, попавшего на Лубянку в сентябре 1939 года. Тем более вероятными выглядят на фоне истории Нелидова приключения Максима Шелестова и его товарищей, описанные в этом романе». – С. Кремлев Одна из самых популярных серий А. Тамоникова! Романы о судьбе уникального спецподразделения НКВД, подчиненного лично Л. Берии.

Александр Александрович Тамоников

Проза о войне