Думай как римский император

Наслаждение как таковое стоики не оценивают ни отрицательно, ни положительно. Они оценивали скорее состояние нашего сознания, от которого зависит, в чем мы находим удовольствие – хорошие это вещи или плохие, здоровые или нездоровые. Марк сравнивает римское общество с пышной праздной процессией, где люди падки на всякие пошлости. Однако он напоминает себе, что должен быть милостив, как и подобает императору. И все же ценность человека меряется вещами, которым он отдает свое сердце[89]. Наслаждаться страданиями других людей очень плохо. Поэтому удовольствие от наблюдения за тем, как люди подвергают угрозе свою жизнь и здоровье, стоики считают пороком, а желание видеть людей процветающими – добродетелью. Вы скажете, что это и дураку понятно. Однако нас может так ослепить наслаждение, что мы не осознаем последствий как для себя, так и для других. Наставники-стоики учили Марка внимательно анализировать источники и последствия наслаждений. Поэтому в какой-то мере он мог выйти за границы предрассудков своей культуры. Аналогичным образом мы должны научиться получать удовольствие от вещей, которые благотворно влияют на нас и на окружающих, и избегать того, что нам вредит. И в самом деле, вы получите такое внутреннее удовлетворение от жизни, если будете следовать своим глубинным ценностям, что обычные радости покажутся вам ничтожными по сравнению с этим состоянием. Эта мысль постоянно занимает ум Марка, поэтому он неустанно повторяет, что жизнь – это не наслаждение, а действие.

Поначалу люди насмехались над Марком, считая его снобом и занудой, поскольку во время игр он читал правовые документы и обсуждал их со своими советниками. Ему сказали, что он непременно должен присутствовать на этих мероприятиях, дабы осчастливить свой народ, но он не хотел терять понапрасну времени и использовал его для занятий государственными делами. Даже его близкий друг и наставник Фронтон осудил Марка за излишнюю серьезность:

При случае, в твое отсутствие, я нелестно отзывался о тебе в моем тесном кругу близких друзей. Например, мне не нравилось, когда ты приходил на народное собрание с чересчур мрачным видом для такого случая или склонялся над книгой в театре или во время пира (я сейчас говорю о времени, когда сам был не чужд таких развлечений, как пиры и театры). В такие моменты я называл тебя бесчувственным человеком, неспособным действовать, как того требуют обстоятельства, а иногда, в приступе гнева – просто неприятным человеком[90].

В конечном счете Фронтон перенял образ мыслей Марка. Не сразу, но Фронтон пришел к пониманию, что в жизни есть что-то важнее, чем вращение в кругу римской знати, которой, в представлении обоих, недоставало искренней теплоты и доброжелательности. Также критиковал Марка его будущий зять Помпеян, который был известен тем, что повышал подданных в чине, исходя из их достоинств, а не принадлежности к голубой крови по праву рождения. Марк был щепетилен в выборе друзей и в первую очередь смотрел на черты характера, которые его восхищали, нежели на те свойства, которые были присущи его социальному классу. Общество друзей не всегда было приятным – иногда они высказывались прямо и критиковали его, – но он прислушивался к их мнениям, поскольку они разделяли его ценности и помогали стать лучше. Вне всякого сомнения, он предпочитал находиться в кругу семьи и верных друзей, нежели вращаться в обществе римской элиты. В «Размышлениях» он признается, что стремится к более простой и идиллической семейной жизни на своих уединенных виллах на итальянском побережье. Несмотря на то что это, вне всякого сомнения, был более здоровый и скромный способ проведения досуга по сравнению с буйными пирушками Луция, исполнение этого желания Марку пришлось отложить в связи с разразившимися Маркоманскими войнами, которые требовали его присутствия на северной границе.