Думай как великие. Говорим с мыслителями о самом важном

Место: Эгмонд-Биннен, Нидерланды (современный пригород Амстердама)

Время: 1649 год

Всякого, кто приезжает в Амстердам – столицу маленькой, но удивительной во всех смыслах страны, – обычно захлестывают волны радости и почти детского восторга. Живописные каналы, лодки, мосты, игрушечные домики ярких и разнообразных тонов. Весной, в мае, вокруг еще и море цветов: изысканные розовые и красные тюльпаны, бегонии, розы, лилии, фиалки. Но главное – люди. Свободные, улыбчивые, уверенные в будущем, разных национальностей и вероисповеданий, живущие в мире и согласии.

Амстердам в середине XVII века был культурным центром Европы и, возможно, всего мира. Первая в истории буржуазная революция, в ходе которой Нидерланды семьдесят лет с переменным успехом сражались за независимость от Испании (на пике ее могущества), годом ранее, в 1648-м, наконец, окончилась для маленькой гордой страны победой. Впрочем, в последние годы в таком исходе уже никто не сомневался: Голландия стала столь сильной, развитой и экономически независимой, что во многом определяла повестку важнейших событий в Европе. Самый современный и многочисленный торговый флот вкупе с давними традициями мореходства сделал Амстердам и Антверпен главными портами Нового времени. Отсутствие инквизиции, свобода слова и печати, веротерпимость привлекали в Нидерланды многих ученых, а антисемитские гонения в соседних странах привели сюда множество еврейских беженцев, чьи общины дали мощный толчок к развитию банковского и ювелирного дела. XVII век стал апогеем голландского искусства: Рембрандт, Рубенс и другие выдающиеся местные художники совершили революцию в живописи.

Амстердам того времени, хотя и был намного меньше по размерам, уже напоминал сегодняшний город, прежде всего – своей атмосферой. Богатые жители строили неброские, компактные, но изысканные виллы вдоль каналов, простые люди часто жили в каютах деревянных корабликов, которые стояли прямо на воде. Но непреодолимой пропасти между сословиями в Голландии не было никогда: даже бедняки выглядели достойно и опрятно, а у богачей не было принято кичиться своим состоянием. И те, и другие порой завтракали в уютных уличных кафе буквально за соседними столиками. Голландские женщины – высокие, статные, с немного простоватыми, но открытыми и приятными лицами, улыбающиеся, в ярких платьях, пользовались теми же привилегиями, что и мужчины.

Я был личным секретарем шведской королевы Кристины, известной в числе самых образованных и прогрессивных правителей Европы той эпохи. Помимо неукоснительного выполнения основных обязанностей по управлению страной и мощной шведской армией, она в свои юные годы (а ей было чуть больше двадцати) проводила много времени, читая последние научные работы и переписываясь с некоторыми из лучших ученых своего времени. Кристина имела жесткий, властный характер: перед этой миниатюрной девушкой трепетали матерые военачальники, и она как мало кто другой умела добиваться того, чтобы ее решения и приказы были быстро и четко исполнены. В последние месяцы Кристина сильно увлеклась работами видного французского философа и ученого. Она приказала мне отправиться в Нидерланды, куда он переехал, дабы ему никто не чинил препятствий в занятиях наукой и просто не мешал жить в свое удовольствие. Задача состояла в том, чтобы привезти его к королевскому двору в Стокгольм в качестве ее научного наставника. Это было непросто, если не сказать почти невозможно. Ученый был знаменит своим свободолюбием и нежеланием зависеть от кого бы то ни было – даже от самых почитаемых правителей своей эпохи. Он был хорошо обеспечен – получил немалое наследство от родителей, которое и приумножил выгодным вложением в акции, – и равнодушен к роскоши, так что высоким жалованием заинтересовать его было нельзя. Еще он не любил политиков, и, хоть и добродушно, но свысока относился к женщинам. Я объяснял королеве всю тщетность ее замысла, но этим, не желая того, только сильнее распалял ее желание.