Думаю – следовательно, играю!

Это не совпадение и не случай, что подобные чувства можно испытать, лишь надев футболку национальной сборной. Голубой – цвет неба, а небо принадлежит всем. Оно может быть закрыто облаками, но мы помним, какого оно цвета, и знаем, что оно там. После чемпионата мира в 2014-м в Бразилии я перестану играть за Италию, но до того момента никто – разве что Чезаре Пранделли по техническим причинам – не имеет права заставить меня бросить футбол. На тот момент мне будет тридцать пять лет – возраст, в котором пора освобождать место молодым. Возможно, я буду уже не так нужен, как прежде, но в любом случае этот день еще не настал.

Мне нравится быть частью команды, так я оказываюсь в мире с самим собой, меня это расслабляет. Это даже лучше, чем секс: и длится дольше, и если что-то не получилось – это не только твоя вина. У Казановы, по его словам, было шестьсот женщин, но в один прекрасный день ему перестало хватать сил: так может ли он назвать себя счастливым? Я на его месте не был бы счастлив – так твоя жизнь дарит тебе образ иного мира. В команде ты становишься лучше, повышается твой уровень. Лучше быть солдатом в поле, чем в постели. Начинается гимн, и все становятся единым целым, солист вливается в оркестр. И ты сам не можешь оставить национальную сборную – за тебя может решать только тренер: так меньше сложностей и больше нежности.

Ни один клуб, в котором я играл, никогда не просил меня отказаться от игры в национальной сборной – если только в качестве дружеской шутки. Они меня не просили, потому что знали: ответ будет как минимум невежливым. Если это когда-нибудь случится, мне придется пойти против руководства клуба. Все просто. Италия значит больше. Больше, чем «Интер», больше, чем «Милан», больше, чем «Ювентус». Чем какая-либо команда. И это самый важный вызов.

В общем, мне крайне неприятно, когда меня вызывают в Коверчано, а клубы почему-то думают о своих делах. Об Италии вспоминают только на чемпионатах мира и Европы – только если можно отметиться (как говорят победители), подняться на вершину. Они обращают внимание на Кубок Италии, на Лигу чемпионов, а все остальное их мало волнует – ну если только один месяц раз в два года. Я же испытываю гордость, когда выхожу играть за национальную сборную. Игроки знают, что плохо сыграть в голубой футболке – значит впоследствии иметь проблемы в своей команде. Я никогда не откажусь играть за национальную сборную – это предательство.

Я начал играть за национальную сборную, когда мне было меньше 15, и с тех пор не прекращаю. Это долгий путь – мне он представляется в виде лестницы, вершины которой не видно, но внизу висит четкая табличка: пожалуйста, здесь вход в рай. И на самом деле, чемпионат в 15 лет был для меня слишком тяжелым, тогда я был еще мал (у меня был минимальный возраст для игры в турнире), но формировавший состав Серджио Ватта вызвал меня все равно, на один сезон.

Можно было сфальсифицировать документы, но это было бы неправильно, хотя для того, чтобы я мог играть в «Весне» или «Брешии», пришлось проделать такой трюк. Женщины преуменьшают свой возраст, а я, наоборот, его увеличил. Если меня вызывали на игру, я только радовался этому, потому что можно было пропустить три дня в школе: тогда приоритеты были другими. Впоследствии я выучил все эти уроки на практике, в индивидуальном порядке: ездил по всему миру со сборной Италии (география), выигрывал (история), бегал (физкультура), познакомился с Гвардиолой (философия, история искусств, испанский – нет, каталонский – да).

Мне повезло – моя футболка редкой марки, той самой, которую я всегда обожал. Как болельщик я плохо помню чемпионат мира в 1986-м, но о 1990-м я уже храню все. Песня «Итальянское лето», которую пели Эдоардо Беннато и Джанна Наннини («Возможно, эта песня не изменит правила игры, но я хочу пережить ее без границ и всеми чувствами…»). Для футболистов моего поколения – это гимн радости и победы, и в Германии в 2006-м у нас у всех она была на iPod. Некоторые слушали ее и на чемпионате Европы-2012; спустя двадцать два года она все еще актуальна – как песни Лючио Баттисти. Бессмертен он, бессмертны его эмоции.