Дуновение теплого воздуха из губ незнакомки в тени сна единорога

Невзирая на то, что макондовский «Лесничий» терпел очередное разгромное и унизительное поражение, уверенно погружаясь на дно турнирной таблицы, хоккейная пятитысячная коробка по славной традиции стояла забита битком и наполнилась гулом болеющих звуков. В том-то, собственно, и скрывался подлинный интерес к возне на льду вокруг резинового изделия у немалой части публики. Пока фанаты складно горлопанили свои оралки и дудели в мукунделы, деловые люди города пользовались возможностью вполне вольготно потолковать о своем, без опасений быть расслышанными вездесущей прослушкой. С тех пор как громкое, да и в принципе любое воспроизведение музыки в частных владениях сделалось делом сперва просто подозрительным, затем крайне предосудительным, а согласно последним поправкам к регламенту о тишине и вовсе подсудным, популярность хоккея в Макондово перманентно росла, а за лишний билетик приходилось еще пободаться. Правда, известная пришифрованность речи и здесь только приветствовалась.

Так Платон Ничехов и его соратники, компактно разместившись на угловом секторе, весьма активно обсуждали вялотекущий хоккей:

– Ну что, друзья мои, считаю, настал самый благоприятный момент, чтобы провести острую комбинацию и взломать эшелонированную оборону соперника. Завтра вечером отправляем шайбу на пятачок и проводим мощный щелчок, пока они в меньшинстве и не разобрали наших игроков. Петров, Васечкин и Ли в первом звене. Ларионов, Буре и Могильный пока остаются на скамейке запасных. Хотя, если понадобится, то и вратаря снимем! И во всем этом прикрываю вас я.

Направляясь после шайбы в сторону рюмочной «Прожигатель Жи», дабы немного промочить глотку в преддверии решающих выступлений, заговорщики и не заметили, как за ними тенью следует проворный китайский мальчонка, сидевший с ними на секторе рядком повыше. А давеча тот же китаенок шустрой обезьянкой сновал и пластался в дачном секторе, куда уже в третий раз за месяц внезапно нагрянула внеплановая проверка и долго-долго что-то разнюхивала, не забывая штрафовать нефартовых огородников за всякую оплошность и бесчисленные первичные и повторные правонарушения.

Накануне, пятничным вечерком, в садоводство «Жмых-2», по периметру оцепленное гвардейцами, со всех четырех ворот грозно вкатывались грузовички со штурмовиками фискальной полиции, народными дружинниками-соглядатаями и натасканными овчарками. Мирно жарившие шашлычки и сардельки отдыхающие, сарафанным радио предупреждая друг дружку об облаве, спешно ныкали по чердакам и закуткам самые ценные свои пожитки и заначки, желая минимизировать последствия карательного набега. Фискалы внимательно прочесывали участок за участком, безжалостно выполняя плановые показатели по взысканиям или неформально договариваясь с провинившимися в свою пользу. Не обошло стороной и Беню Фрика. Инспектор Долгоед, особо тщательно исследуя его земельный надел, уже выявил незарегистрированный куст крыжовника и грядку нелегального сорта свеклы. А заявленный размер теплицы расходился с нормативом сантиметров на семь, в связи с чем конструкция подлежала демонтажу, а владелец переводился на повышенный (ультрапатриотичный) коэффициент налогообложения. Беня, несмотря на прохладу худого лета, густо покрылся потом, раскраснелся и тяжело вздыхал. «Вот те и отдых, мать!» Поругивался он в душе на спутницу жизни Рианну, уже репетируя в уме, как смачно выскажет ей, когда отхлынет и уляжется. «Сдался тебе этот шашлык live именно в такие тревожные деньки!»

Справедливости ради, существовали для его лихорадки причины весьма объективные и веские, поскольку именно в теплице он прятал то, за что можно было навлечь на себя куда более крупные беды, нежели обычные взыскания. Он почти не сомневался, что данный артефакт на самом деле и разыскивают фараоны, попутно выписывая штрафы в казну и прокачивая личное благосостояние натуральными подношениями и осторожными, подчас даже застенчивыми взятками. Хотя откуда ж им было знать наверняка, что тот самый чип, о котором в последнее время всюду блуждали упорные слухи, надежно утаен под листом помидора в теплице Фрика. Долгоед же, даже подозревая тут что-то неладное, конечно же, так ничего и не нашел. Чувство неладного в общении с вороватыми и изворотливыми мещанами вспыхивало в нем за годы службы слишком уж часто, и потому со временем благополучно притупилось донельзя.