Дуракам всегда везёт

Пришел к приятелю Димке. Он ремонтировал электрический обогреватель, похожий на древний радиоприёмник. Круглый как тарелка с керамическим выдающимся носом, на который накручивалась спираль. Много домов сгорело от них. Но народ безысходно их покупал. Потому как батареи в домах так и остались прохладными, как продавцы к покупателям. А февраль только начался и Димкой двигала надежда заманить в дом тепло скорой весны.

– Сбежал или законно освободился? – спросил он Николая, не здороваясь и не отрываясь от змееподобной спирали, не желающей снова залечь в керамические канавки.

– Мне бы переночевать, – Коля сел на корточки у порога. – Отец запретил домой приходить. Опозорил я их.

– Отец твой вроде сам сидел, – Димка уморил-таки спираль, втиснул её в паз и сунул штепсель в розетку. Отремонтировал. Стало жарко и они пошли на кухню. – Водки, портвейна?

– Не…– мотнул Николай головой и закончил про отца. – Сидел он давно. Украл деньги и матери сказал, где закопал. Его быстренько посадили, а мы, пока он хлебал баланду, сало копчёное, и то не доедали. Отдавали соседям. Начало пятидесятых. Всё было по-другому. Он сел героем. Вся округа наша знала, что батя семью деньгами теми поднял. Мы ели, одевались правильно и здоровыми выросли. А я по пьяне…

– Да знаю я, – Димка выпил сто граммов портвейна. – Живи у нас покедова. Там придумаешь сам, что и как. Светка не будет против, живи.

– Да я в доме не собираюсь торчать, – Бирюков Николай обрадовался. – Спасибо. Я с утра пойду устраиваться на работу. На стройку, скорее всего. Потом в общагу ихнюю перевалюсь. Поживу у вас пару дней. Вряд ли больше.

Димка отвернулся и налил себе ещё сто. Пил долго мелкими глотками и в окно глядел на метель.

– Может и повезёт. А и не повезёт сразу – живи до победного.

В южной Сибири феврали вообще никак не намекают, что и век их короче других месяцев, и что они на хвосте весну тянут. Странные ветры с острыми ледяными крупинками, пробивающими лицо до крови, метели низовые, которые не разрешают даже сильным ходить прямо. Идешь против метели, ложись на ветер грудью, руки прижми к карманам пальто и отталкивайся валенками от гололёда. Упасть встречный ветер не даст, но и двигаться тебе позволит, как будто ты ослаблен подряд тремя операциями на сердце. А если по ветру твоя дорога – так становись к нему боком и одну ногу выставь вперед. Ей и тормози. А то унесёт тебя настолько не туда, куда надо, что сам себя не скоро найдёшь. Да ещё повалит, протащит по льду. Штопай потом штаны, пальто, своди синяки с рук и лица кашей из лука и соли. Или сырой картошкой.

Вот утром рано пошел Бирюков Николай против метели, которая стала злее за ночь, на восточную окраину города. Там рядком стояли конторы строительные. Три треста и штук восемь СМУ. Управлений строймонтажных. Какие-то самостоятельно жили, остальные были детьми трестов. Упирался Коля, не поддавался порошку снежному с колючками ледяными, одной рукой лицо прикрывал, другой с силой давил к ноге верхнюю полу пальто. Не будешь прижимать, откинет её, оторвёт пуговицы, развернёт тебя и выдернет из рукавов. Шапке легче. Связал ей уши под челюстью и можешь не волноваться, да и валенки ветер не стащит. А пальто унесёт чёрт знает куда моментально. Жалко ведь. Да в костюме дальше двигаться – глупость дурная. Десять минут – и ты уже почти не человек. Если кто-то донесёт тебя до первого тепла, то, может, поживешь ещё. А не будет никого рядом? Думал Николай, конечно, не об этом.

– Кем бы устроиться? – соображал он, касаясь земли левой перчаткой. – Каменщиком не потяну. Хотелось бы. Научат. Зарабатывают они прилично. Но так просто не возьмут. Сперва отправят на курсы трёхмесячные. Тоже неплохо. Или столяром. Косяки дверные делать. Рамы для окон. Стружка сосновая пахнет – цветов не надо.

В отделе кадров треста «Зарайскпромстрой» старый лысый мужик в коричневом костюме с какой-то медалью на левом грудном кармане посмотрел Колину справку об освобождении. Перечитал раза три.

– Так ты не бандит? Я в уголовных статьях не шибко разбираюсь. Простой хулиган что ли?

– Статья воровская, – Бирюков Николай смотрел на мужика добрым взглядом. Будто уже собрался комплимент сказать насчёт заслуженной медали. – Но украл я по пьянке под новый год транзисторный приёмник для девки своей. И всё.

– За приёмник дешевый – пять лет? – Мужик сел, снял очки.– Ты это на базаре бабкам расскажи. Которые семечки продают. Они там все дуры деревенские. Поверят. Нет у нас мест, сынок. Сходи на пятый этаж. В конце коридора приёмная. Может, заместитель Рогожина заначку имеет. Бывает с ним такое.

Или на лесопилке место держит, или в арматурном. Сходи, не стесняйся. Он – человек с понятием. Я тоже с понятием, но у меня мест нет пустых. Иди.

В приёмной Николай сидел час с хвостом. Занят был заместитель директора

со странной фамилией Вдовый. Освободился и у секретарши звякнул колокольчик на столе.

– Давай, – махнула она на дверь, обитую кожей. – А то опять загрузится по телефону на час-полтора.