Дурацкое пространство

Получается так, что они исчезают. А мы не исчезаем. Мы остаемся. И пашем, как проклятые. Зарабатываем деньги, чтобы прокормить левых детей, читаем после этого статистику, ложимся спать, скинув надоевшие тапки; все это для того, чтобы, проснувшись чудесным, блин, завтрашним утром, надевши эти долбаные тапки опять, сходить в туалет, потом торопливо что-то сожрать — разумеется, ни у кого из этих так называемых современных интеллектуалок не зародится в башочке мысль, что надо бы покормить мужа — и почесать. Вечером же почесать обратно. Уродцы, дрессированные суслики. Баба, увы, вагина, не более того. Им, понятное дело, дико не нравится эта мысль. А вот впадать в доморощенную философию и рассуждать об отвлеченных категориях они ой как любят.

Да пес с вами.

Я иду, мысль моя становится белой. Белые дома, белая дорога. Подходит белый автобус. Я сажусь в него, и все бы хорошо, все белое, но подходит белый кондуктор и начинает шуметь в своем стиле. Белое, белое.

Хорошо им, шарикам в невесомости.

Маргарита?

Люблю?

Конечно.

Завидуешь, что ли?

Стоп, а с чего ты решил, что ей должно быть лучше, чем тебе?

Транспортный насильник бакланит, что, мол, покупайте билеты. Смысл? Мне выходить через остановку.

Выхожу. Иду домой. Ложусь спать. Перед отключением думаю. Маргарита.

_{* * *}

Хорошо. Хотя, как говорил мой бывший начальник с забавной фамилией Шапко, ничего хорошего. Ему было всегда плохо. Он, видимо, по ночам не спал. Вот в чем проблема: я его разорял. Вся моя деятельность была направлена на то, чтобы отнять у него копейку. Убогий человечишко, что говорить. У него была дебильная привычка орать: ты!.. (я милосердно опускаю дальнейшее), ну и так далее. Из-за тебя, дегенерата, я по миру пойду, и все такое прочее. Вообще-то я делал ему выручку. Шапко ни шиша не понимал. Мне даже было перед ним стыдно, что ли, или как-то так.

Эта курносая особа — пилот? Тогда я — вообще не знаю кто. Марса они достигли, понимате ли. И все у них было не так. Мы, значит, дурачки. Наука наша, получается, ботва на постном масле. Вот и́х наука, можно подумать, объясняет все. Те же антигравитационные ямы, те же появления и пропажи. Нет, все куда проще! Они живут совсем иначе. Они не летают на аэростатах, не ездят на мотрисах. О, они крутые. Настолько, что даже не пользуются маховиками. Они не плюют в небо продуктами сгорания своих двигателей, они пронизывают небо невесомыми (на антигравитации?) птицами и, даже страшно подумать, дотронулись до Луны! Да и до этого вашего Марса.

Я почти поверил в этот вздор. Вот только вовремя вынырнувший из тумана дирижабль, убивая ревом моторов тишину и шаря носовым прожектором во тьме, поставил все на место.

Слегка.

А как же все-таки быть с исчезновениями?

Статистика пугает. Десятки, сотни тысяч людей уходят в никуда. И из ниоткуда появляются Иваны, не помнящие родства. Марии тоже, и их значительно больше, чем Иванов. Маргарита — одна из них. Не так давно был просто бум; пресса наслаждалась, отвлекшись на время от таких извечных тем, как кто кого трахнул и кто кого грохнул. Журналистика на подъеме: возродились научно-популярные журналы типа «Знаешь — имеешь», их даже снова начали продавать в ларьках, как и дешевенькие девичьи издания типа «Лизуня» с розовыми обложками.

Люди непонятным образом пропадали. Исчезновений было не настолько много в мировом масштабе, чтобы этому удивляться. Как корабли в Бермудском треугольнике: вроде куда-то пропадают, так ведь и в других местах случается подобное не в меньшей степени. Начинаешь верить в эту чепуху только тогда, когда исчезает кто-то из близких людей. Пропажа соседа по лестничной площадке заставляет только хмыкнуть. А ведь и Андрюха-то исчез! Тревога! Хочется задуматься в конце концов. Так, по приколу.

Милиция, разумеется, бессильна. Следа нет, нет улик — нет человека. Паспорт, прочие документы? Бумажки. Прописка? Даже не смешно. Ситуация облегчила работу бумагомарательницам в паспортных столах: через год (или даже шесть месяцев) никакого дальнейшего розыска не ведут, если даже таковой в принципе был, что очень сомнительно — бумажки попросту отправляют в архив. Журнализды на этом изрядно поживились. Смотрите, мол, вот как нас защищают. Нас берегут. Документы становятся абстракцией, как и сам человек, н-да. Зато силы высвобождаются. На то, чтобы ловить преступников.

Дурдом.

Науч-поп выродился в поп. На радиостанциях идут однотипные псевдоглубокомысленные изъявления: как же мы дошли до жизни такой. И куча умников и умниц, сильно смахивающих на Марго, несет какую-то дичь: они, значит, явились из параллельного мира (в котором, всeпонятное дело, не так, как у нас — там трава зеленее, масло маслянистее, да и солнце светит ярче. И даже, более того, у них планет всего восемь, а не девять). В эту же бредятину вписалась и Маргарита. Мне всегда везло на психов. Видимо, я и сам такой. Тошно.