Дурная кровь

– Вы сказали – Симона Дюшан? – спросил он, внимательно вглядываясь в мое лицо. – Кто вы?

– Меня зовут Джек Бертранд. Мы не знакомы, но я много о вас знаю.

Сколько раз я в той убогой квартире представлял эту нашу с ним встречу… И вот теперь я стоял в потоке людей и не знал, с чего начать. Какой-то мужчина задел меня плечом и, не извинившись, пошел дальше. Я смотрел на Флейшера и чувствовал себя несчастным и опустошенным.

– С вами все в порядке? – спросил он. – Вы неважно выглядите. Простите, я правильно понял – вы упомянули Симону Дюшан?

Мельком взглянув за плечо Флейшера, я увидел, как к нам по-кошачьи, не спуская с меня глаз, идет через толпу пешеходов его шофер Уолтер. Мне стало интересно, есть ли у него пистолет.

– Да, – ответил я. – Все правильно.

– И что насчет нее?

В этот момент к нам подошел шофер.

– Все в порядке, сэр?

– Пока да, – сказал Флейшер. – Я переговорю с этим джентльменом. Мистер Джек…

– Бертранд.

– С мистером Бертрандом. Ну что ж, мистер Бертранд, мне кажется, это не самое подходящее место для беседы. Тут за углом есть неплохой бар.

– Да, конечно.

Мы пошли вниз по улице, Уолтер держался на расстоянии.

Бар оказался очень приличным – пол из досок цельного дерева и обшитые панелями стены с черно-белыми фотографиями Ирландии.

Уолтер остался снаружи, а мы нашли свободный столик и заказали себе кофе.

– Слушаю вас, – сказал Флейшер и насыпал себе в чашку немного сахара. – Что вам известно о Симоне Дюшан?

Я не сдержался и ответил вопросом на вопрос:

– А вам действительно не все равно, что с ней?

Флейшер, похоже, искренне удивился:

– Что за вопрос? Естественно, мне не все равно! С чего бы я тогда стал тут с вами разговаривать? Мистер Бертранд, послушайте, я занятой человек. Это вы искали встречи со мной. А я по доброте душевной пригласил вас сюда и согласился выслушать, хотя понятия не имею, кто вы и что. Если вы решили использовать это имя только для того, чтобы…

– Мы знакомы, – перебил его я. – Она живет в Вудхэйвене. Если вы вдруг не в курсе, Симона переехала сюда из Франции десять лет назад.

У Флейшера где-то на дюйм отвисла челюсть. Он явно был поражен.

– Вы хотите сказать – она жива? Она здесь, в Нью-Йорке?

– Вас удивило, что она жива?

Флейшер отодвинул чашку с кофе, облокотился на стол и подался в мою сторону.

– Хорошо. Кто вы и что вам от меня нужно? Деньги? Вы пытаетесь меня шантажировать? С какой стати я должен вам верить? Без обид, но вы похожи на психа. Как вы на нее вышли?

– Кто я и как я на нее вышел – не важно. Вы действительно верите, что всех интересуют только ваши деньги? Вы и ваши проклятые деньги…

– Вы сказали, что она живет в Куинсе, – перебил меня Флейшер, он очень старался держать себя в руках. – У вас есть ее адрес? Я готов заплатить, чтобы узнать, где она. Но только при условии, что вы все это не придумали.

Я сделал глоток кофе и улыбнулся. Он явно был готов на все ради того, чтобы получить имеющуюся у меня информацию. Я вдруг почувствовал прилив сил. От его уверенности в себе и следа не осталось, а я с огромным удовольствием наблюдал за этой переменой.

– Повторяю, мне кое-что о ней известно, – сказал я, поигрывая салфеткой.

– Например?

– Например, то, что она проститутка.

Это его явно покоробило.

– Что вы сказали? – тихо спросил он, а потом громко повторил: – Что вы сказали?

– Я сказал: проститутка. Вы удивлены? Если хотите, позвоните ей и удостоверьтесь. У меня есть ее номер телефона и адрес.

– Кто вы? Мне знакомо ваше лицо. Мы встречались? Вы за мной следили?

– Повторяю – не важно, кто я. Что теперь будете делать? Вызовете копов или спустите на меня своего бультерьера? Вам дать ее адрес или он вам не нужен?

– Сколько вы за него хотите?

– Оставь себе свои деньги, урод!

Я достал из кармана ручку, пролистал контакты в своем телефоне и написал на салфетке ее номер, а заодно и адрес. Все это время Флейшер сверлил меня глазами.

– Мне не нужны ваши деньги. Я в курсе этой истории и знаю о вашем прошлом только потому, что один человек умер пару недель назад. Его тело все еще в морге, и никто не может его опознать. Вероятнее всего, он покончил с собой, наглотавшись таблеток. Умер в одиночестве. Несчастный, сердце его было разбито. Но вам ведь все равно, не так ли? А если нет, сделайте что-нибудь, помогите ему, сукин вы сын!

– О чем вы говорите?

– Вы знаете, о чем я! Я говорю об Абрахаме Хэйле, о человеке, которого вы уничтожили!

Меня трясло, как в лихорадке. Я встал из-за стола и вышел, едва не натолкнувшись на Уолтера, который ждал хозяина у входа в кафе. В последний момент я увидел в витрине отражение Флейшера. Он сидел, облокотившись на стол, уперевшись подбородком в сцепленные кисти, и смотрел прямо перед собой. Вид у него был такой, будто он увидел привидение.

Насколько я помню, до конца вечера я бесцельно бродил по улицам. Потом сел в метро на Семьдесят седьмой Восточной улице, вышел на Таймс-сквер и пошел в Нижний Ист-Сайд. Там сел на скамейку и курил одну за одной, глядя, как едут по мосту машины, издалека похожие на игрушечные.