Дурная кровь (Павел Веласкес-2)

— Ну да, я же теперь центр внимания, — Павел лениво потянулся к очкам, нацепил их на нос, смахнул предложения из банка и отчёт из больницы, со своим здоровьем он как-нибудь разберётся сам. А потом рывком сел на кровати.

Первое сообщение было от отдела кадров «Ньюс», симпатичная девушка с чёлкой и ярко-красными губами зачитала приказ о разрыве контракта, и о том, что «Ньюс» отказывается от любого сотрудничества с Павлом Веласкесом, дипломированным репортёром. За уже переданные материалы «Ньюс» выплачивал сто тысяч реалов. Павел прокрутил сообщение три раза, пытаясь вникнуть в смысл — вдруг он упустил какие-то детали, прочитал присланные документы и собрался уже было позвонить Тимми, но второе сообщение было как раз от маленького индуса.

«25−00, не звони».

И дальше шёл адрес в Верхнем городе. Павел проверил его на карте, район был закрыт белым пятном, улицы изображались схематично, с номерами домов и без подробностей вроде имён хозяев недвижимости, значит, там жили люди, которые не желали, чтобы в их личную жизнь вмешивались посторонние.

Не то чтобы Веласкес был расстроен, сто тысяч — эти деньги он хорошо бы если за два года там заработал, но такое отношение компании, которая несколькими днями ранее пыталась его к себе заманить, было странным. Тем не менее напрашиваться маг не собирался, если подумать, кроме «Сегунда-Ньюс», на Параизу достаточно других медиа-корпораций, которые с руками оторвут талантливого парня за двойную оплату. А с учётом того, что произошло, можно просить вообще сколько вздумается.

С этими мыслями Веласкес пошёл на кухню, где стоял старый кофейный автомат, а поскольку кровать практически в этой же кухне и находилась, сделать надо было всего несколько шагов. Он нажал кнопку, дождался сигнала, вытащил чашку из автомата, отхлебнул и вылил кофе в раковину. Если раньше автомат делал просто плохой кофе, то в этот раз получилось нечто совсем противное.

— Лю надо этой гадостью напоить, чтобы понял, как нам, людям, живётся, — сказал парень сам себе, а потом вспомнил, что фамилия убитой девушки как раз такая же звучала, и помрачнел. — Нет, надо развеяться. И узнать, что за непонятные дела творятся.

Анджей Смолски появился на пороге своего любимого бара в двух кварталах от «Фундо Политико» через четверть часа после того, как Павел послал ему сообщение. Точнее говоря, попросил бармена сделать это. Репортёр вкатился в полупустое помещение, и плюхнулся на стул возле стойки.

— Где? — требовательно спросил он. — Где мой приз?

Бармен показал глазами на столик в углу, где сидел Веласкес.

— Ну ты и жук, — Анджей ничуть не расстроился, он сел на диван напротив Павла, сложил руки на животе. — Учти, это будет стоить тебе в два раза дороже.

— Рад тебя видеть, Анджей, — Веласкес махнул рукой официанту, тот подкатил тележку и начал выставлять бутылочки персикового бренди «Ликуид Мирикл» на стол. — Не думал, что ты продешевишь, и взял втройне.

Смолски не торопясь вылил содержимое одной из двенадцати бутылочек в стакан, потом добавил туда же вторую и третью.

— Двенадцать английских унций, — сказал он, — это плевок, а не порция, не знаю, что они о себе взомнили, выпуская пойло для карликов. Погоди, сейчас я выпью, а потом поговорим.

Веласкес терпеливо ждал, когда репортёр втянет в себя сто пятьдесят реалов.

— Ладно, — Смолски блаженно улыбнулся, — выкладывай, что у тебя за дело.

Услышав, что Веласкеса выгнали из Ньюс, он нахмурился.

— Что-то тут нечисто, парень. Если ты не залез в политику. Ты ведь не залез? Погоди, есть у меня один старый приятель, с которым мы ловим рыбу в Рио-Флор, он мне кое-чего должен.

Пока Анджей разговаривал со старым приятелем, Павел успел съесть порцию вафлей с клубничным сиропом и выпить две чашки нормального кофе, здесь, в баре, его варил человек, а не автомат. Заказал омлет, но его отобрал Смолски, он одновременно жевал и говорил. Разговор с невидимым собеседником плавно перешёл от рыбной ловли к какой-то девице в Тампе, которая, по-видимому, спала с ними обоими, а потом к жене и детям. И наконец, было упомянуто имя Веласкеса. Смолски выслушал своего приятеля, отключился, внимательно посмотрел на Павла.

— Ты в чёрном списке, дружок.

— И что это значит?

— Это значит, что тебя не возьмёт ни одна самая паршивая газетёнка, даже та, где шлюхи показывают свои рекламные ролики. Если ты купил бренди на последние, я отдам тебе деньги.

— Нет, не нужно.

— Да, я слышал, ты обзавёлся яхтой с капитаном-китайцем и вертолётом с двумя стюардессами-близняшками, — Анджей добил омлет и принялся за кофе, ему принесли литровую кружку, туда пошла ещё одна порция бренди. — Ты всегда умел падать на четыре лапы, Веласкес, такой у тебя талант. Но в этот раз явно что-то пошло не так, не знаю, что ты сделал, точнее, и приятель мой не знает, теперь ты экскомьюникадо. По-простому — отверженный. Пока метку не снимут, о работе забудь. Нет, в забегаловке вроде этой тебе всегда будут рады всучить швабру и тряпку, но если решишь заняться чем-то более серьёзным, могут быть проблемы, по крайней мере на территории протекторатов— точно.