Дурные

— Это же глупо, — пробормотала Алиса, и взгляд её затерялся где-то под креслами. — Спасать вещи, когда вопрос о твоей жизни… Это же глупо?

Лана чуть обернулась посмотреть на Алису и её сумку.

— Да, — как-то странно сказала она.

Они замолчали. Воздух тоже молчал, сжатый стенками салона, неудобный, неправильный, словно ему непростительно неловко было стоять здесь, толкаться здесь, молчать здесь.

— Блин, — у Агнешки вырвался лающий смешок, от которого вздрогнула Алиса. — Увидеть «Электриков» и умереть.

Лана поглядела на неё, но ничего не сказала, и Агнешка, ещё пару раз сглотнув воздух, успокоилась сама. Высунула руку, чтоб поправить зеркало сбоку.

— Догоним того типа — пусть расскажет, зачем он залил им дизель.

— Что это изменит, — спросила Лана.

— Ничего, — Агнешка упрямо сжала губы. — Хочу знать, он дурак или мудак.

Лана отвернулась. Какое-то время она смотрела на свои руки и телефон в них, потом, что-то вспомнив, нагнулась и пошарила рядом с креслом.

— Я посеяла зарядку там, — констатировала она.

— Ха, — сказала Агнешка.

Лана замолкла.

— Ну, то есть, — пояснила она через минуту, будто оправдываясь, — я имею в виду, что у нас сейчас, похоже, один телефон на всех, а если он разрядится, не останется ни одного. У Алисы телефон разбился. Агнешка свой зарядить забыла, а мой шнур ей бы не подошёл — у неё там какая-то кривая зарядка, которую надо подключить и не дышать на неё. А. Ну вообще-то у Нелли ещё, но… Нелли? — ей не ответили. — Нелли?

Нелли быстро перебирала один за другим пальцы. Она шептала что-то, почти беззвучно, сгибала один, другой, третий; загнув все пять, смотрела на них с тихим отчаянием, распрямляла, начинала загибать заново.

— Нелли, что ты делаешь?

— …тыре, пять, — её стало чуть слышнее, — почему пять? Почему их всё время пять?

Лана удивлённо посмотрела на неё в зеркало:

— А сколько должно быть?

— Не знаю, три, шесть, двадцать, сколько угодно, почему пять? Почему постоянно пять?

Она пересчитала на всякий случай на левой руке, даже показала Алисе:

— Ты тоже видишь пять? — но тут же спохватилась. — А, да, кого я спрашиваю. Ты ж мне снишься.

— Н-но… — проронила Алиса. — Я не думаю, что… что я снюсь. Ну, то есть… я же сознаю себя и… помню, что было вчера… или позавчера там… или…

— Да-да-да, конечно, — Нелли нервно рассмеялась. — Сейчас ты расскажешь мне про свой богатый внутренний мир и любимое пиво. Я это уже проходила.

Она потянулась к складкам диванного покрывала, нашарила там своё круглое зеркальце с потёртой жёлтой розочкой.

— Все сонные глюки офигеть как любят, чтоб их считали настоящими, — она щёлкнула зеркалом, раздвигая две его половинки, но, чуть только блеснуло стекло, у неё дрогнули руки. Зеркальце прыгнуло из них и с тихим звеньком упало на пол. Нелли сжалась и замерла, закрыв глаза ладонями.

— Ладно, — сказала она, чуть помолчав, даже почти спокойно. — Ладно. Давайте по-другому.

Она раскрыла глаза и обернулась к Алисе — вернее даже, к её часам.

— Сколько сейчас времени? — Алиса хотела посмотреть, но Нелли уже проморгалась. — А. Что я. У меня же свои часы.

Она поискала их на запястье, не нашла и некоторое время тупо созерцала непокрытую кожу.

— Где мои часы? — сказала Нелли медленно, обдумывая увиденное. — Они должны быть здесь, у меня на руке. А, — она вздохнула с облегчением. — Ну, понятно. Мне всё ясно. Это сон, и мне всё снится, поэтому тут у меня и нет часов.

— Ты их забыла перед поездкой, — напомнила Агнешка. Она бросила на Нелли встревоженный взгляд через зеркало. — Помнишь? Ты ещё чуть не истерику там устроила.

— Нет, не помню, — Нелли победно хохотнула и закрыла глаза. — Не помню, потому что ничего такого не было.

Она расслабленно откинулась на спинку дивана и снова чуть приподняла веки.

— Вы все такие хорошие, девчонки, пока я сплю. Даже ты, Агнеш, хоть ты и долбанутая на всю голову. Но целоваться я с тобой не буду, — она рассмеялась. — Хотя… если это сон…

Агнешка нахмурилась, наклонилась шепнуть что-то Лане. Та мрачно ответила:

— И что ты предлагаешь?

Агнешка пожала плечом.

Они катились по трассе. Справа скакало солнце, слева скользила луна, позади исчезали фонари, а впереди, в свете фар, не было ничего другого.

6

Гори-гори, мой цвет,

Мне отсюда иной дороги нет,

Ночь-полночь, полдень-день, нельзя отдохнуть.15

Ольга Арефьева

Пошёл дождь.

Фонари подёрнулись в нём дымчатыми опушками и блёкло отражались внизу, в чёрном мокром асфальте. Они были двуглавыми здесь, смотрели со столбов посередине дороги, бросали налево и направо белый холодный свет и иногда помаргивали, пытаясь скрыть усталость. Трасса бежала под ними, блестящая и одинаковая, и с двух краёв обрывалась в бездну крутыми гравийными осыпями.

Нелли перетащила себе диванный плед и сидела, завернувшись, в нём — мёрзнуть ей не нравилось даже во сне. Лана достала из холщовой сумки бурую бесформенную кофту — или это был кардиган?

— Может, включить печку? — то ли предложила, то ли попросила Агнешка.