Дурные

Алиса, сжимая звёзды на сумке, опустилась на переднее сидение. К Нелли, на заднее, наскоро закинули продукты из тележки — на багажник времени могло не хватить, если б он опять начал заедать — саму же тележку отправили обратно домой. Она даже докатилась, доверчиво ткнулась в стену своей alma mater и там и осталась стоять в полном покое, будто ей ни до чего больше не было и не могло быть дела.

Лягух отъехал. Где-то позади грохнуло и задребезжало — похоже, это навернулись всё-таки с высоты 24 часа. Фонарь так и продолжал тикать — погас другой, напротив него.

— Так что там всё-таки было? — спросила Лана, стоило им только чуть отдалиться. Нелли смотрела на консервы, Агнешка — в окно назад, Алиса — не смотрела. — Лис? Что там было?

— Там? — повторила та недоумённо, словно уже забыла или хотела забыть.

— В том отделе, в «Особых товарах». Что ты там увидела?

— А… — выдохнула Алиса уже осмысленнее, снова судорожно открыла и закрыла рот и оглянулась на заднее сидение. — Там.

— Ну? Что ты у…

— Лан, отстань от неё! — оборвала Агнешка. — Потом спросишь.

Лана поджала губы и перестала говорить.

— Да ничего там не было, — сказала Нелли, подобрав одну из коробок с овчаром. — Она просто внимание так привлекает.

— Мм? — Агнешка, пытавшаяся чуть удобнее разместить руки и ноги среди пачек и консервных банок, приобернулась к ней.

— Да конечно. Это как с тем типом на обочине — ну, который тормозил попутку. Просто она такая же извращенка, как ты, и ей не нравилась идея делить тебя с ним.

Агнешка улыбнулась одними губами:

— Я думала, ты спала.

— Разумеется, — Нелли с готовностью закивала и довольно приспустила веки. — Я и сейчас сплю. Это знаете, как под утро, когда никак не можешь проснуться и начинается какой-то тягомотный бред по кругу. Мы же договорились встретиться сегодня, вот у меня и крутится в голове, а на самом деле мы даже ещё не выезжали. Только знаете, что я тут подумала? Фиг я дам вам свою машину, когда будем в реале.

Она продырявила коробку с овчаром и смакуя, по одному стала доставать оттуда колечки.

— Знаете, я, наверно, действительно придумала, — сказала через минуту Алиса. Голос у неё теперь был спокоен — неподдельно спокоен, не на публику. — Может быть, правда разыгралось воображение. После того парня на обочине… К тому же, я всё-таки немножко писатель-антиутопист, мне положено иногда параноить и пугаться на всякий случай.

Она закрыла глаза и откинулась на кресло. Добавила тише:

— Потому что если я не придумала, то в реальности так не могло быть. Такого не бывает.

— Ты пишешь антиутопии? — Агнешка нагнулась вперёд, чтоб её было хорошо слышно.

— Да, тоталитарные антиутопии, — оживилась Алиса. — Такие — ну — где есть какой-нибудь могущественный правитель-диктатор, который всё контролирует и которому всё подчиняется, и есть, а… скажем, сопротивление или просто группка людей, которые пытаются ему противостоять…

— Но у них не очень получается, да? — подхватила Агнешка.

— Нет, почему! — Алиса обернулась с вызовом и искренней радостью. — Иногда получается, — будто кто-то снова обустроил ей островок безопасности, крошечный и неприступный, очерченный защитным кругом по заветам особой магии. — Ну, правда, что считать за получается…

— И где это?

— А?

— Где это происходит? У нас, за границей? Или в будущем, может?

— Аа… Там такое смешение всех стран и времён. Мне никогда не хотелось останавливаться на одной какой-нибудь эпохе. Скорее, устроить такой калейдоскоп, чтоб можно было увидеть то одно, то другое рядом… Там даже мистика есть — не то что много, без неё ничего сильно не поменялось бы… Просто так получается своеобразный оттенок.

— Ага, ясно, — протянула Агнешка. — Это если взять немного как у Оруэлла, немного как у Кинга, немного… может, ещё у кого-то…

— У Рыбакова, может быть? — подумав, вставила Алиса. — Кинга я не очень знаю, а от Рыбакова — да, наверняка есть…

— От кого? — перепросила Агнешка.

— Анатолий Рыбаков. Ну, «Дети Арбата».

— А, — Агнешка кивнула. — Слышала, да. Но не читала. Я вообще не так много читала на самом деле. Это Лана у нас интеллеrтуалка, — она осторожно приобняла с боков Ланино кресло.

— Рыбаков — так себе писатель, — не отрываясь от дороги, проговорила та, будто этот жест включил её. — Он хорошо пишет, когда ему есть с чего списать из реала. Со своей жизни, например. Или хотя бы с жизни кого-то ещё, с кем можно поговорить обо всех подробностях. Когда он берёт из головы, это сразу очень заметно и очень картонно.

Она помолчала над чем-то, повернулась всё же на секунду к Алисе.

— Значит, придумала? — спросила она, особо не настаивая уже на вопросительном знаке.

Алиса задумалась, отведя взгляд, но всё же с уверенность кивнула.

— Ладно, — сказала Лана.

Вряд ли она поверила, и вряд ли это сейчас имело значение.

Больше следов цивилизации не встречалось. Ни магазинов, ни заправок, ни новых светофоров. Даже бетонные блоки и железные конструкции исчезли. Разметка ещё оставалась кое-где на асфальте, но и она редела и пропадала.