Дурные дети Перестройки

Такого рода игры с судьбой должны были как-то кармически аукнуться. Развязка была близка. Однажды «подпитый» Дима решил погулять и, открывая дверь парадной, как обычно с ноги, не подозревал, что, выскочив на Кирочную, как он это привык делать у себя во дворе овощного магазина, уже был обречён. Скрип тормозов не мог остановить нёсшегося на Диму болида смерти в лице белой «Нивы» с «усатым очкариком» за рулём. Это, наверное, была десятая авария в его жизни, или могла быть десятая передозировка чёрт-те чем, но в этот раз выкрутиться не удалось, голова оказалась разбита вдребезги. Умер Дима легко в момент, когда в глаза ему били ослепительные лучи «солнца». Многие вздохнули с облегчением и пожелали ему счастливого пути. На похоронах грустные мама и папа не плакали. Диму хоронили в дешёвом гробу в старой олимпийке «Спорт» синего цвета, который он так не любил, и в любимых вельветовых подростковых брюках, брючины на которых пристрочили, я помнил их на нём ещё в семнадцать лет на «Кинг Конге», он в них прекрасно поместился.

Глава 9 Офицерская

Всё в том же детском саду, где мы барыжили дудкой в начале девяностых, мы сошлись с Лёней Бадягом. Лёня был из нас, парней из немецкой школы, самый старший, совершеннолетний и дело поставил на поток, брал килошниками и сливал самым мелким оптом. Блондинистый и узловатый, он, когда залётные кидалы катили к нему предъяву, вынимал выкидную финку и спокойно тыкал обидчиков в ляхи и плечи. Потом приходил его друг и «крыша» Вадик Купец из соседнего дома, ветеран Афгана, и пиздил всех, кого было надо и не надо, иногда и по десять человек за раз. Они с Лёней в доле были, мы их называли иногда «День» и «Ночь». Лёня, блондин, в отличие от Вадика, брюнета, в общении был очень простой и не душный, а Вадик, с перекошенным глазом, на несколько метров от себя распространял напряжение и дестабилизацию.

Как-то приходит за травой парнишка лет семи-восьми, бодренький:

– Есть трава?

Трава при этом есть у человек десяти, и все сидят тут, но как-то опешили от возраста мальчишки, но не Лёня.

– Давай бабки, – сразу без запинки говорит Лёня, хоп-хоп – дело сделано.

Парень ушёл, Лёня сидит, дудит дальше. Все в ахуе.

– Ничего, Лёня, что пацану и десяти нету, а ты ему наркотики продал?! – спрашивает Нина, охуевая от Лёниной душевной простоты.

Леонид, окинув всю пёструю компанию взглядом, риторически заявляет:

– Посмотри на них! Если б я ему не продал, кто-нибудь из них бы продал. Или разведёт кто на бабки, ему пиздюлей потом дадут. Так лучше я продам, и все порадуются. – Железобетонная логика.

Потом, когда бандосня, менты и кидалы разогнали наш чудесный садик, да и по осени, Лёня с делом переехал на дом. А у меня начала плотно ехать крыша, я решил подвязать с политорчем на время и неожиданно для самого себя начал бухать. Общался я тогда с акселерированными гоблинами-скинами Витей и Сашей, основным смыслом существования коих рядом со мной была защита меня от опрокинутых мною нескольких мажористо-бандосистых товарищей, которые меня какое-то время разыскивали и пытались угнетать. Сопутствующими смыслами были увлечение хард-кором, «кислота» и тусовки в «TaMtAm»-е, которые случались со мной всё чаще, а ребята разделяли мои увлечения.

Вот именно тогда у Бадяга в парадной я впервые отказался от наркотиков, которые мне протягивали! Это большой поступок, который ни в коем случае нельзя недооценивать! Ломая шаблон, я разбил головой стекло. Раненного в голову осколком стекла, но, как оказалось, способного на подвиг, которого некоторые так и не совершили, меня на руках принесли в медпункт нашей школы. Выбивая дверь ногой и изображая бандитов, несущих раненого авторитета, мы вломились в медицинский кабинет. Уроков в школе не было, и кабинет оказался пуст, зато встретилась соседка Рита. Голова обвязана, с малолетней соседкой под ручку, мы после медпункта школы, и раз уж я не употребляю наркотики, пошли в кинотеатр. Отвязавшись от гоблинов, увлечённых винтом и марихуаной, я, потрясённый собственным подвигом наркотической аскезы, тщательно ощупывая в кинотеатре Ритино юное тело, быстро начал понимать, что жизнь без наркотиков может быть весьма интересной. Я предложил у неё дома посмотреть на видео «Trainspotting», и в момент оргазма я вспоминал её совсем-совсем маленькой, какой она бегала во дворе, её мать, отца, брата…

Теперь у меня посередине лба, на месте третьего глаза шрам. Как я узнал позже, по форме этот шрам идентичен могучему эзотерическому символу рунической и кабалистической магии и имеет свои отражения также в Буддийских мандалах.

* * *