Дурочка (Ожидание гусеницы)

После обеда Аглая набирала исправленную главу, пока мать ходила рядом по кабинету, зачитывая свои тексты вслух. Лукреция в молодости прочла, как писал Алексей Толстой – стоя у пюпитра и обязательно проговаривая текст.

– Он на слух отслеживал правильное построение слов и их созвучие, – объяснила Смирновская дочери.

И частенько устраивала настоящий театр одного актера, читая свои сочинения с выражением, при этом ругаясь, смеясь и жестикулируя.

Аглая, зависнув глазами на экране ноутбука, спросила совсем не в тему:

– Люди умирают, потому что не могут вылечиться от болезней?

– В основном, – коротко ответила Лукреция, потом подумала и завелась: – Жрём все подряд, пьем, курим, загаживаем воздух, воду и землю, а потом юродствуем: боженька за грехи наказывает!..

Она в раздражении остановилась, осмотрелась с выражением заблудившегося человека, обнаружила в руке листы с тестами – спасательная ниточка из прошлого в повседневность, и нашла себя в глазах дочери.

– Почему ты спрашиваешь? Что-то болит?

– Нет, – покачала головой Аглая. – Есть другие причины умереть?

– Конечно. Убийства и самоубийства, например. Изношенность организма к старости. Несчастные случаи тоже имеют большой процент.

– Все люди знают, что обязательно умрут?

– Все. Поэтому народом придумано множество фантастических вариантов не исчезнуть бесследно. Вроде переселения душ или вечной жизни. Ты отвлекаешь меня от работы.

– И я умру? – тихо, почти шепотом спросила Аглая.

– И ты.

– А как это… Что происходит внутри тела? Как проходит смерть?

Лукреция задумалась, потом пожала плечами:

– Это зависит от области поражения или скорости развития болезни.

– Я не умру, – нервно заявила Аглая.

– Как скажешь. Теперь займись работой.

– Я не умру, пока сама не захочу этого!

– Все понятно. Сосредоточься на деле! – раздраженно приказала Лукреция, Аглая повернулась к матери, прерывисто дыша, с искаженным болью лицом:

– А ты уверена, что уже не мертвая? Уверена?! – прошипела она сквозь стиснутые зубы.

– Туся! – громко крикнула Лукреция, бросившись к дочери.

Разлетелись выроненные листы, засыпав ковер. Аглая закричала с отчаянием:

– Ты пишешь о жизни, которую я не знаю! Ее не существует!.. Значит, кто-то из нас мертв! Я живу сейчас, а ты!.. Ты знаешь только прошлое. Ты – мертва, ты мертва!.. – она сползла на пол и стала кататься по отпечатанным текстам.

Смирновская бросилась на дочь, стараясь остановить ее руки – Аглая била себя по лицу и кричала. Вбежала Таисия со шприцем. Вдвоем они кое-как заставили тело девушки не дергаться несколько секунд, этого хватило на укол.

Когда Аглая замерла на спине с безмятежным лицом, Туся вытерла ее щеки ладонями и зло посмотрела на Лукрецию:

– Какого черта?.. – прошептала она, поднимаясь с ковра. – У меня Лайка никогда не плакала! Почему ты не остановила припадок? Совсем мозги мемуарами заштамповала?

– Я не знаю… Не сразу поняла, а потом поздно было, – прошептала Лукреция, тяжело дыша.

– По-че-му я не мерт-ва-я?.. – тихо спросила Аглая, с трудом проговаривая слова. – Почему не умерла вместе с дедушкой …

– Не смей. Я тебя родила в тридцать три года!.. – прошептала сквозь слезы Лукреция. – Чтобы выжить. Ты была моим спасением, хоть каким-то оправданием дурацкой жизни!..

– Сначала роди-ла, потом бы – умерла … когда уз-на-ла, что я – дурочка…

Туся опустилась на ковер и, плача, обхватила колени Аглаи:

– Неправда! Ты наша умница… Не плачь, солнышко мое, красавица ненаглядная!..