Дурочка (Ожидание гусеницы)

— В октябре прошлого года, — кивнул правнук, жадно откусывая бутерброд. — Вениамин Блумер, сын профессорской дочки…

— От первого брака, — закончила Лукреция.

Вздохнула и затушила папиросу в пепельнице.

— Да… Правильно, — кивнул Блумер и шумно втянул в себя чай из чашки. — Он меня усыновил, когда женился вторым браком на моей матери.

— Чего вы хотите, Исмаил? — спросила Лукреция, подустав от такой беседы.

— Адвокат Шульц, пользовавший своими услугами профессора и его родню, посоветовал мне сразу после смерти отца обратиться с иском насчет наследства. Обещал помочь юридически, но… Он… некоторым образом тоже умер. Извините.

Лукреция, чтобы не поддаться улыбке, быстро закрыла лицо ладонями. Туся, присевшая на перила, громко кашлянула, призывая к серьезности.

— И я подумал, — продолжил Исмаил, — что могу надеяться на понимание, — он быстро затолкал в рот остатки третьего бутерброда.

— Конечно, можете, — убрала руки с лица Лукреция. — Туся, найди ключи от дома Ционовского.

Туся подошла к ней и достала из кармана открытого сарафана три ключа на кольце. Смирновская даже вздрогнула от такого рвения.

— Два входа в дом и пристройка. Я покажу, где там открыть газ и воду, — многозначительно глядя ей в глаза, сказала Туся и направилась в кухню. — Переоденусь только.

— Вот, — Лукреция, повернувшись к гостю, протянула ему ключи. — Вы можете пользоваться домом, пока будете заняты своим иском. Я соглашусь с любым решением суда.

Блумер резко вскочил, едва не опрокинув стол.

— Благодарю, я не… Не ожидал. Вы хороший человек, благодарю. — Он замялся, потом кое-как выдавил просительную улыбку: — Мне очень неудобно, но… Если это вас не разорит, одолжите немного денег, я обязательно верну… потом. Я вообще-то не надеялся…

— Сколько?

— Тысяч… триста?.. — он жалко дернул уголком рта.

— Конечно, — доброжелательно улыбнулась Смирновская. — Я зайду вечером, принесу деньги. Напишите расписку.

— Да-да, — задумчиво кивнул Блумер. — Расписку, конечно… Благодарю.

Туся вернулась черед двадцать минут и сказала, что Блумер не иудей.

— Я знаю, — кивнула Смирновская, дымя в кресле на террасе. — Он съел два бутерброда с карбонатом. А ты как узнала?

— Также, — усмехнулась Таисия. — Я специально сделала бутерброды со свининой и колбасой со шпиком. А когда увидела, как он их уплетает, сфотографировала.

— Что сфотографировала? — не поняла Лукреция.

— Блумера этого, не бутерброды же! Через окно кухни щелкнула.

— Наверное, это заразно, — пробормотала Смирновская, — всех подозревать и искать умысел.

— Это отработанный годами службы рефлекс, майор Смирновская, — возразила Туся.

— Ну какие у тебя были годы службы?..

— А сколько я с тобой здесь прожила, подслушивая и подглядывая! — возмутилась Таисия. — Часто я ошибалась? Нет, ты скажи — часто?

— Ладно, не злись, ты никогда не ошибалась, — сдалась Лукреция. — Спасибо за перестраховку. Вечером я собираюсь взять у него расписку — данные паспорта, номер и все такое… Проверим по данным МВД, кто такой Исмаил Блумер.

— А если он не даст тебе паспорт списать данные? Найдет предлог и не даст, тогда что? — завелась Туся.

— Не кричи… — Смирновская поморщилась. — Тогда это будет конкретным сигналом об опасности. Мы пойдем ночью в дом профессора — ключи у меня есть запасные — и пристрелим засланного шпиона. Шутка, — сказала она, когда Туся кивнула, соглашаясь.

— Ну да, а потом придется доказывать на следствии, что это не Лайкин ухажер!

— Очень смешно… — уныло заметила Лукреция.

Перед закатом, когда жара начала спадать, Лукреция пошла на участок Ционовского. Проходя в кустах сирени, она заметила в ветках пустое птичье гнездо и остановилась, рассматривая его. Лукреция всегда удивлялась способностям птиц сплетать нечто подобное клювом. Заметив боковым зрением движение у дома Ционовского, она медленно повернулась, стараясь не шевелить куст, и увидела, как Блумер в шортах и рубашке с закатанными рукавами пытается забраться под крыльцо.

Лукреция дождалась, когда он под ним скроется, прошла к дому и наклонилась, держась одной рукой за балясину.

— Хорошо устроились? — спросила она, быстро обшарив глазами темное пространство под ступенями.

— Пытаюсь, — ответил Блумер, скорчившись у цоколя дома. — Заходите, я только руки вымою.

Смирновская поднялась в дом. Прошла по коридору к открытой двери в просторную кухню с большим столом, заваленным книгами и журналами. Она смахнула пыль с древнего стула, похожего больше на деревянный трон, села и увидела сваленную на пол одежду Блумера, кучей — пиджак, жилетка и брюки. Маленький карман жилетки выглядел пустым, Лукреция прислушалась, стараясь ступать тихо подошла к одежде и потянула за цепочку. Она оказалась пришитой изнутри, а в кармане — пусто.

— Пустышка, — сказала Лукреция выпрямившись.

Вошел Блумер, вытирая руки полотенцем.

— Я подумал, что неудобно как-то брать деньги, вы меня первый раз видите. Тем более, кое-что у меня осталось после дороги, ужмусь как-нибудь. А если за три дня не успею разобраться с юридическими вопросами, тогда уж точно приду к вам деньги просить. Или поеду домой. В Саратов. Извините за беспокойство.