Душа без признаков жизни

Демьян уставился в одну точку перед собой. Пустые глаза. Испуганные. Возможно, каждое мгновение смерти проносится перед парнем в эту секунду, фрагмент за фрагментом, в замедленной съемке, странное однако чувство — призракам обыденное, но не настолько настоящее, чтобы стать до конца обыденным, — осознавать себя собственным эхом прошлого, видеть, как прошлое рубят на кровавые куски. Феликс сжал губы и потер шею, мысленно порадовался, что Андриан убил его быстро.

Калитурнак беспомощно вздохнул и добавил:

— И так изо дня в день.

— Очень странно выглядишь для асура, — с учтивостью выговорил Феликс. — Те, кого я помню в Обители, были…

— Красивей? Ага. Но я выходец из аталов и предпочитаю внешность, полученную на моей планете Андакар. И, кстати, я дама, малыш. — Она сбросила с головы капюшон. По плечам рассыпались ярко-красные, восковые пряди волос. Кожа ее — черная подводная бездна, куда не проникает и частица света, а глаза алые и на один комплект больше: переливались, как четыре вишни. — Я демонесса. Моих собратьев, если сумеем стать асурами, вечно отправляют на подобную работёнку.

— Звучит дискриминационно.

— Лучше, чем жить в Обители, где демонов воспринимают, как…

Калитурнак недоговорила, но явно хотела выругаться парочкой крепких слов. Принижение одних душ перед другими Феликсу казалось странным. Загробный расизм, не иначе.

Нытик — с кривой гримасой шимпанзе — подскочил со скамьи и исчез между грядой могил.

— Та-а-ак, — Феликс сел на место Демьяна. Мимо пробегали дети-призраки, о чём-то щебеча. Он улыбался им, а они улыбались ему. Грустное зрелище. Но эти дети не выглядят несчастными. Свыклись. — Почему не все души возвращаются в Обитель?

— По разным причинам. Во-первых, самоубийцы, — зевнула Калитурнак и стала загибать когтистые пальцы, — им тяжело вернуться. Это произойдет, либо когда самоубийца осознает всю глупость своего поступка, либо спустя пятьсот лет по вашему исчислению, но чаще всего душа разлагается на атомы.

— Когда сходит с ума?

— Ага…

— То есть душа может погибнуть? — удивился Феликс и одновременно захотел стукнуться головой о стену, вспомнив недавнюю попытку самоубийства.

Мать родная, я чуть не остался гнить на Земле веками?!

— Угу...

Феликс многозначительно вылупился на нее. С рыбой в аквариуме диалог и то продуктивней. Калитурнак продолжила со скукой в голосе:

— Если долгое время находится вне тела и вдалеке от Обители.

— А во-вторых?

— Насильственная смерть, как в случае с Демьяном. От него жестоко избавились, и парень не может этого простить. А некоторые души не возвращаются, пока не исполнят последнюю волю или потому что хотят помочь любимому человеку, или… — Она махнула рукой. — Короче, всё в этом роде.

Феликс покоробился.

С таким количеством незаконченных дел, как у меня, Обитель не светит.

— А сам-то, почему здесь? — полюбопытствовала демонесса, борясь с когтем, застрявшим в прутьях лавочки. — Какие важные дела тебя держат?

— Я не мертв…

Калитурнак выпучила четыре глаза-вишни.

— Ты полон сюрпризов. Где же твое тело?

— На чердаке пылится, — ухмыльнулся Феликс.

Она, кажется, восприняла ответ как юмор. Какие шутки, если так и есть.

— Астральные практики, что ли? Похоже, ты не знаешь еще одну причину остаться призраком… навечно. Если тело погибнет, когда тебя в нем нет, ты никогда не вернешься.

Феликс осоловел.

— Он заслужил, — послышался голос за спиной. Знакомый, строгий голос…

ГЛАВА 19.2 Феликс

«Господи, нет, это не она, кто угодно, но не она», — ужаснулся Феликс, не решаясь обернуться. Однако призрак женщины сам проявился перед ним.

Дьявол… Мать Марлин?

— Анна?! — обескураженно вскричал Феликс. — Ты… тоже на Земле?

— Как видишь, — фыркнула она и ехидно пропела: — И о-ла-ла, мечты сбываются! Больше всех я хотела встретить здесь тебя. Умоляю, расскажи, как ты страдал умирая. Порадуй старушку. Я ждала, когда ты откинешься, так лелеяла эту сладкую мысль…

— Рад твоему счастью... Но почему ты не ушла? Какое дело не завершила? Не успела убить меня? — рявкнул он. — Опоздала! Это сделали и без тебя. Можешь сваливать в преисподнюю.

— Узнаю́ зятя, — захохотала Анна.

Она выглядела моложе. Сколько ей? Лет двадцать пять?

«Безумно похожа на Марлин», — подумал Феликс, и желание язвить остыло.

Анна ругала дочь за отвратительный выбор. Она презирала Феликса, а когда он объявил, что Марлин согласилась выйти замуж — Анна плеснула горячим чаем Феликсу в лицо. Он ненавидел тёщу лютой ненавистью, и тайно радовался, когда этой мегеры не стало.

— Думаю, следует оставить вас, — сказала Калитурнак и, похлопав костлявой рукой по плечу Феликса, скрылась во тьме кладбища. Стала громко кликать Демьяна, точно пёсика.

— Серьезно, — продолжил Феликс, поднялся с места и кивком головы предложил Анне пройтись, — что ты здесь делаешь? Страдаешь от одиночества?

— Такие, как я, — получают удовольствие от одиночества.

— Тогда какого хрена ты сводила меня с ума?