Душа Бога. Том 2

Сабли Кер-Тинора просекли чешуйчатую броню страшилища, но неглубоко, и чуть не засели в ней; секира Баламута оказалась более действенна, дошла до кости, и левое крыло бестии повисло; из раны струёй ударила чёрная кровь, заклубился кислый пар. С ладоней Сежес готов был сорваться огненный шар, но между чудищем и Сеамни не осталось уже никого.

Дану не отступила.

Вольные кинулись перед ней, закрывая её, жертвуя собой; ещё одна стрела отскочила от брони, угодив на волос ниже уцелевшего левого глаза. А тварь уже — вот она, рядом, уже пытается сграбастать её, Тайде, тянет когти, раскрыла челюсти, обнажив жуткие клыки, из утробы мерзко несло тухлятиной.

Иммельсторн! Полжизни за Деревянный Меч!..

«Но я же тут, — спокойно сказал негромкий голос — словно листва зашелестела. — Я, истинный Иммельсторн. Тот, что ты создала сама, а не тот, который…»

«Их что, не один?!» — мелькнуло у Дану.

Но какое это имеет значение, если в руке её вытягивался тёпло-золотистый деревянный клинок, слегка изогнутый, где гарда — причудливо свившаяся живая ветвь Отец-Древа?

Она подняла руку, не ощущая тяжести чудо-оружия; Иммельсторн без сопротивления, легко пронзил броню страшилища, погрузившись тому в грудь по самую рукоятку.

Содрогания, фонтан тёмной крови из раны, бьющееся в конвульсиях уродливое тело…

— Госпожа… — Глаза Сежес расширились.

— Не бойся, досточтимая, — слова давались Тайде с трудом. — Это… совсем иное. Не то, что… было прежде. Он не ненавидит, он защищает. Идёмте же! Скорее!..

За ними слышался слитный топот наступающих когорт, спешивших на выручку братьям, погибающим у врат Мельина.

Что-то пошло не так. Очень сильно не так — это Матфей уловил мгновенно. Чистый, острый, пряный запах силы, неощутимый другими; что-то очень, очень мощное пошло там в ход, в этом проклятом городе.

«Запомни, Матфей, главное искусство мага — осознать, когда нужно уносить ноги. Не геройски умирать, а именно что уносить ноги».

Учитель Кор Двейн был очень, очень мудр.

Пусть на почве магии он, Матфей, сделал лишь первые шаги, даже он чётко ощутил резкую, почти режущую боль в животе — сила пришла в движение, ожила, порождая нечто поистине чудовищное.

Что-то подобное он испытывал, когда они с Царицей Ночи добывали Деревянный Меч.

И Матфею это донельзя не нравилось.

Кажется, сунуться в этот проклятый город — очень плохая идея.

Матфей подумал — и отдал команду.

Сеамни Оэктаканн не теряла времени над поверженным чудищем. За ними, сомкнув щиты, наступала дворцовая когорта Серебряных Лат; по крышам мелькали гибкие, стремительные фигуры, на которые никто старался не смотреть: Патриархи Серой Лиги не одобряли подобного интереса. Проще было делать вид, что там никого нет.

Ещё несколько летучих созданий пронеслись над головами защитников Мельина, но отчего-то бестии не искали лёгкой добычи — с рёвом и хлопаньем крыльев бросались прямо на легионеров, пытаясь дотянуться когтями и клыками, разорвать на куски и сожрать.

Несколько раз им это удалось.

Они были отлично защищены, эти твари, быстры, хитры и сильны.

Броню мог пробить лишь самый мощный удар, причём в упор.

Сежес, закусив губу, что-то бормотала себе под нос, и, когда отряд Сеамни столкнулся со следующей бестией, чародейка, стремясь загладить промах с ледяной иглой, явила куда более жуткую и действенную магию: вскинув руки, принялась словно что-то мять перед собой, какой-то незримый комок глины; и точно так же начало сминать, сжимать и стискивать заметавшуюся было тварь.

Крылья её с жутким мокрым хрустом сломались, но одолеть бестию оказалось далеко не так просто: чудище прыгнуло на чародейку, истекая тёмной кровью из дюжины ран, Вольные с Баламутом ринулись наперерез, но Тайде вновь опередила всех.

Деревянный Меч ударил, коротко и неотразимо, и словно даже запел от удовольствия.

Остриё его дошло до сердца.

— К воротам! — коротко скомандовала Сеамни.

Легионеры меж тем деловито окружали тех бестий, что сумели-таки разметать крыши домов, летели копья и стрелы, защитники Мельина быстро поняли, что нельзя лезть под удары могучих лап с мощными когтями.

Сеамни Оэктаканн пыталась поспеть всюду.

У ворот продолжался бой, там твари несколько легче поддавались копью и гладиусу; и потому Тайде изменила первоначальное намерение. Требовалось истребить тварей, спустившихся на крыши Мельина.

Деревянный Меч разил.

Демоны выполняли команду неохотно, рычали и огрызались. Крылатые, глубже других забравшиеся в город, и вовсе не возвращались. Матфей, не теряя больше ни мгновения, повёл всех вернувшихся демонов прочь от городских стен. Он не дурак — положить такой ценой доставшееся ему воинство в бесплодных атаках, особенно когда с той стороны — жуть какая магия.

Он уводил демонов прочь, следуя трактом, что вёл вдоль реки. Попалась какая-то деревенька — демоны мигом сожрали не успевший разбежаться скот да нескольких стариков, размётывая дома по брёвнам. Голод их это утолило лишь самую малость.

Но ничего. Как говорится, «подальше положишь — поближе возьмёшь». Он, Матфей, ошибся, но больше он этого не повторит…